Когда я во второй раз сказал скелет, Мама начала плакать в чайное полотенце, и мне стало её жалко, поэтому я сказал:
– Прости. Прости, прости, прости, – продолжал повторять я, пока этих «прости» не стало достаточно, чтобы она успокоилась.
Девять потребовалось.
Позже мы смотрели фильм с Дядей Аланом, расположившимся в кресле Отца со стаканом золотого виски в своих грязных руках. Он только что переоделся из своей синей униформы в рубашку с маками. Мама положила ноги на диван и пила свой ДИЕТИЧЕСКИЙ лимонад, а я взял пульт и нажал кнопку воспроизведения.
Фильм начался, и было много мест, которых я не понимал, а потом было место, где Королева узнаёт, что Король мёртв, и Королева говорит:
– Второй супруг – проклятие и стыд. Второй – для тех, кем первый был убит
[18].
Я посмотрел на Маму, она всё ещё была расстроена из-за того, что я говорил о скелете Отца, и поэтому ей не понравилось то, что сказала Королева. Будто у этих слов был вкус, и ей пришлось сделать глоток лимонада, чтобы запить их.
Затем фильм вернулся в то время, когда Король был жив, и его брат сказал:
– Я брата своего в ловушку заманю, как мышь.
Я посмотрел на лицо Дяди Алана, по его лицу ходили тени, будто он очень сильно сжимал челюсти, а потом началась лучшая сцена.
Это было тогда, когда Король спал в одиночестве. Его брат вошёл и влил ему в ухо яд, как когда Папа вливал мне в ухо лекарство, чтобы убрать ушную пробку. Я смотрел на Дядю Алана, а его лицо покраснело сильнее обычного, и тени на его лице начали подрагивать, будто он был вулканом, типа как в Помпеях, который вот-вот взорвётся фонтаном лавы прямо из макушки, но он не был вулканом, поэтому он просто встал и сказал:
– Здесь слишком темно.
Только это было неправдой, было не очень темно, потому что рядом с телевизором горел маленький светильник, но Дядя Алан сказал:
– Давайте включим свет.
Он включил верхний свет, а затем сел. Но фильм словно раскалил его кресло, потому что он продолжал вставать, чтобы что-нибудь сделать, например, налить ещё виски. Потом он выглянул из-за штор на автостоянку, на Контейнеры для Стекла и на Клуб Призрачных Отцов, который он не мог увидеть, и сказал:
– Становится довольно людно, я, пожалуй, спущусь вниз и помогу Карле в баре.
Он посмотрел на экран, а там был момент, где Королева снова вышла замуж, хотя и говорила, что не сделает этого.
Мама спросила:
– О-о, разве ты не хочешь досмотреть фильм?
Он ответил:
– Это не совсем моё. Понимаешь. Эти исторические. Мне больше нравятся современные. Или старые ковбойские.
Мама сказала:
– А-а, о’кей.
Затем Дядя Алан спустился вниз.
Итак, он это сделал!!! Он разделался с машиной Отца, ТОЧНО! Призрак Отца не лжёт! Он сделал это! Его лицо, готовое взорваться, как вулкан, было доказательством. Точным полным доказательством!!!
В последнем эпизоде фильма сын Короля, который играл Человека-Паука, убил всех солдат нового Короля и отрубил им головы.
Мама сказала:
– Ой, Филип, это так жестоко. Ты уверен, что это двенадцать плюс?
Я сказал:
– Да.
Человек-Паук устроил настоящее сражение со своим Дядей, не стал ждать, потому что он не был слабаком, и сказал:
– Готовься к смерти.
Они обнажили мечи, и я про себя говорил: «Убей его! Убей своего Дядю!»
Он так и сделал. Он убил своего Дядю и всех людей Короля, которые там были и пытались заманить его в ловушку. В конце концов остался только он и его Мама, и она не сердилась на него, потому что знала, что Король был плохим.
И в конце, когда шли титры, за телевизором проявился Призрак Отца. Он ничего не говорил, он просто наблюдал за мной и Мамой и за словами, которые Мама говорила, чтобы попытаться вызвать у меня симпатию к Дяде Алану.
– Дядя Алан любил Папу. Он любил его, Филип.
– Я знаю, ты хочешь, чтобы были только я и ты, Филип. Я знаю, что так и есть. Но однажды ты повзрослеешь и уйдёшь из дома, а я останусь одна, старая и вся в морщинах, и я никому не буду нужна, Филип. Тебе бы этого не хотелось, правда?
– Дядя Алан не заменит Папу. Никто не сможет заменить его.
– Я буду заботиться о тебе, но и мне нужен кто-то, кто позаботится обо мне.
– Он добрый человек. Очень добрый человек. Возможно, он не Брэд Питт, но он заботится о нас, Филип.
– Он хочет помочь, Филип. Посмотри, что он сделал для нас с Пабом. Он не обязан этим заниматься, ведь правда? Правда? Верно? Нет, он не обязан.
Призрак Отца сказал: «Не слушай, сын. Не слушай».
Так я и сделал.
Рабы
На следующее утро я проверил, по-прежнему ли яд, взрывчатка и магний были в Тайнике под кроватью. Я позавтракал спозаранку и пошел в школу раньше обычного.
Миссис Пейлфорт, директор школы, проводила собрание о Свободе и Рабстве и начала говорить о кроссовках и о брендах типа Pepsi и Nike, Adidas и McDonald’s, а также PlayStation, Reebok, KFC, Billabong и Walkers, и она сказала:
– Слово «брендинг» появилось, когда фермеры клеймили калёным железом своих коров, чтобы показать, что они принадлежат им.
Её глаза за толстыми стёклами очков стали похожи на булочки с сахарной глазурью, и она продолжала:
– Когда вы надеваете кроссовки Nike в школу, вы, наверное, думаете, что так выражаете свою свободу, но на самом деле вы показываете миру, что вами владеет ОПРЕДЕЛЁННАЯ компания.
Я думал о Римских пекарях, которые маркировали свой хлеб, и я думал о Римских Рабовладельцах, которые клеймили своих Рабов, когда они пытались бежать. Я думал, что даже если ты никогда не носил кроссовки или никогда не превращался в корову или буханку хлеба, ты не свободен, потому что всегда есть что-то, что контролирует тебя. Например, Холодная Погода, которая говорит тебе: «Надень шапку», или Учителя, которые велят: «Идите на собрание», или Полиция, которая требует: «Не крадите из магазина Boots», или Мочевой Пузырь, направляющий: «Иди в туалет», или Призрак Отца, говорящий: «Убей Дядю Алана». Ты никогда не свободен, потому что у тебя есть твоё тело, а тело – тюрьма, потому что ты в конечном счёте стареешь и страдаешь от боли, как Бабуля, а потом умираешь. И даже мозг – тоже тюрьма, потому что ты не можешь отключить свои мысли, а когда ты спишь, тебе снятся кошмары. И даже когда ты умрёшь, это всё равно может быть похоже на тюрьму, потому что Папа – призрак, и он хочет перестать быть призраком, и превратиться в Ничто, как до своего рождения. Но он не знает, сможет ли он стать Ничто или он всё ещё будет Нечто. Никто не знает наверняка. Даже Учёные типа Мистера Вормвуда или Религиозные Люди типа Мистера Фейрвью.
