Мы должны были определиться с Напарниками, и Сирадж быстро огляделся, чтобы найти кто-то другого в Напарники, но все уже были с кем-то, поэтому ему пришлось быть со мной.
– Это Медь, сказал я.
– Что? – спросил он.
– Нам досталась Медь, – сказал я.
– Правда? – сказал он.
– Да, – сказал я.
– Да-а, – сказал он.
Потом мы достали оборудование, и я натянул резиновую трубку от Горелки Бунзена на кран, который выдавал метан.
Раньше я нравился Сираджу, но теперь я ему не нравлюсь. Если ты не нравишься Джордану и Доминику, то никто не осмелится выражать тебе симпатию. Все они просто ведут себя, как Джордан и Доминик, но не настолько жёстко – как если бы Джордан и Доминик были апельсиновым фрешем, то другие мальчики были бы апельсиновым фрешем, разбавленным водой. Теперь все мальчишки на один вкус, тот же вкус, что у Джордана и Доминика, может, только не такой выраженный, но всё равно противный, то есть скорее не апельсиновый фреш, а метановый.
Я думал, что не хочу расставаться с Лией, ведь когда она была в школе, все оставляли меня в покое, но, когда её не было рядом, как тогда на кладбище, они все нападали на меня. Потом я подумал о Призраке Отца и сказал про себя: «Я с ней расстанусь».
Мы надели защитные очки и приступили к эксперименту, я взял пластинку Меди щипцами, а Сирадж держал Горелку Бунзена и наклонял её так, чтобы ни одна капля металла не капнула внутрь.
Мистер Вормвуд сказал нам, чтобы мы сначала попытались расплавить её на жёлтом пламени, что около четырёхсот градусов по Цельсию, и я держал пластинку щипцами прямо в пламени.
– Она не плавится, – сказал я.
Сирадж сделал большие глаза в своих защитных очках и спросил:
– Правда?
– Да, – ответил я.
Шарлотта Уорд и Сара Кин стояли за партой впереди нас, и их металл плавился и образовывал серебряные пузыри на Термостойком Коврике.
Затем Сирадж повернул Горелку Бунзена на голубое пламя, которое около шестисот градусов, но Медь оставалась твёрдой, потому что это ещё не было её температурой плавления. Тогда я сказал:
– Она всё ещё не плавится.
Сирадж сказал:
– Правда?
Это был конец эксперимента. Если металл плавился на жёлтом пламени, он имел низкую температуру плавления, если на голубом – среднюю температуру плавления, а если он вообще не плавился, то он имел высокую температуру плавления. В тот момент нам всем нужно было сказать, к какой из групп относился наш образец, а Мистер Вормвуд писал результаты на доске.
НИЗКАЯ ТЕМПЕРАТУРА ПЛАВЛЕНИЯ
Олово
Цинк
Свинец
СРЕДНЯЯ ТЕМПЕРАТУРА ПЛАВЛЕНИЯ
Алюминий
ВЫСОКАЯ ТЕМПЕРАТУРА ПЛАВЛЕНИЯ
Железо
Я увидел что-то мерцающее за стеклом с табличкой «ЗВЕРЕЙ НЕ КОРМИТЬ».
Мистер Вормвуд что-то сказал, а я не слушал, и он произнёс:
– Земля вызывает Филипа Нобла. Земля – Филипу Ноблу. Есть там кто-нибудь? Приём, Филип Нобл, вы меня слышите?
И это была ещё одна шутка, но на этот раз все рассмеялись.
– Да, Сэр, – сказал я.
– Скажи, расплавилась ли Медь? – спросил он.
Вопрос этот был как пазл, который я должен был собрать в своей голове. Тогда Мистер Вормвуд повторил:
– Скажи – Расплавилась – Ли – Медь? Когда будешь готов.
Я ответил:
– Нет, Сэр, – ответил я.
– Нет, Сэр, – он передразнил меня глупым голосом.
Все снова засмеялись, а он написал: Медь на доске ниже слова Железо.
– Я не слышал его, – сказал я Сираджу.
– Правда? – спросил Сирадж.
– Да, – сказал я.
Мистер Вормвуд обернулся, достиг своей температуры плавления и рявкнул: «ЗАТКНИСЬ, ЗАТКНИСЬ, ЗАТКНИСЬ, МАЛЬЧИШКА!» Когда Мистер Вормвуд отвернулся, Сирадж скорчил мне кретинскую рожу, а Джордан или Доминик бросили карандаш мне в голову. Карандаш упал на пол, а Мистер Вормвуд обернулся и сказал:
– Филип Нобл, если вам неинтересно то, что я рассказываю, возможно, вы хотели бы отдохнуть от урока?
– Нет, Сэр, – сказал я.
Он передразнил меня своим глупым голосом:
– Нет, Сэр.
Все снова засмеялись.
Мистер Вормвуд сказал:
– Ну, в таком случае, почему бы вам не убрать за всех всё оборудование?
Так что мне пришлось убирать всё оборудование, и я смог посмотреть сквозь стекло и увидеть, что на меня смотрит Призрак Отца, а все остальные толпились у Первой Парты, чтобы посмотреть, как Мистер Вормвуд проводит Эксперимент.
Я положил все Горелки Бунзена в шкаф, а потом добрался до кусочков расплавленного металла на Термостойком Коврике, пошёл к раковине и слил их в неё.
Мистер Вормвуд сказал:
– НЕ В МОЙКУ! НЕ В МОЙКУ, СОННЫЙ ТЫ ПРИДУРОК! ПОЛОЖИ ИХ В МУСОРКУ! НЕ В МОЙКУ! СВЯТАЯ МАТЕРЬ МОИСЕЕВА!
Пока я складывал все остатки металла в мусорное ведро, все щипцы в ящик, а все Термостойкие Коврики в шкаф, Мистер Вормвуд показывал классу, что происходит с другим металлом под воздействием пламени. Он написал название металла на доске, и это был Магний.
Когда я копался в одном из шкафов, я услышал, как весь класс взволнованно вздохнул. Я оглянулся и увидел огромное яркое белое пламя и странный дым, похожий на сладкую вату, и услышал шипящий звук.
Я всё ещё видел Призрак Отца за стеклом, он подзывал меня рукой. Я посмотрел на Мистер Вормвуда и на класс, все они смотрели на пламя, поэтому я поднял руку и сказал:
– Сэр, можно мне выйти в туалет?
– Это не может подождать? – спросил Мистер Вормвуд.
– Я до смерти хочу, – сказал я.
Мистер Вормвуд сказал:
– Боже, парень. Хорошо. Быстрее, – ответил Мистер Вормвуд.
Я подошёл к двери, открыл её и закрыл, и Папа указал на шкаф-хранилище рядом с классом, и сказал: «Он открыт».
– Что? – спросил я.
Он сказал: «Открой его».
– Что? – переспросил я.
«Открой его».
– Но… – сказал я.
Он сказал: «Он забыл закрыть его».
Я посмотрел через стекло, чтобы проверить, не мог ли кто-нибудь меня увидеть, но все смотрели на пламя.
Призрак Отца сказал: «Это твой шанс».
– Шанс? – спросил я.
Он сказал: «Чтобы добыть то, что потребуется, чтобы убить Дядю Алана».
