«Они все там, неужели ты не видишь?» – спросил он.
– Кто? – спросил я.
«Клуб».
– Какой Клуб?
«Клуб Призрачных Отцов», – сказал он.
Я до боли напряг глаза, чтобы хоть что-то увидеть, но по-прежнему ничего не смог рассмотреть.
Я выбрался из-под шторы и спросил:
– Что такое Клуб Призрачных Отцов?
Я слишком громко это сказал, потому что услышал, как Мама заворочалась в соседней комнате, она всё ещё не спала.
– Филип, – позвала она.
– Что? – ответил я.
– Что ты там делаешь?
Я посмотрел на Призрак Отца. Он приложил указательный палец к губам и отрицательно качал головой.
Он сказал: «Мама не должна ничего об этом знать».
Я ничего не ответил.
– Постарайся немного поспать, – сказала Мама.
– Хорошо, – ответил я.
– Спокойной ночи, – сказала она.
– Спокойной, – ответил я.
Больше я ничего не говорил, просто слушал рассказ Призрака Отца о Клубе Призрачных Отцов.
Клуб Призрачных Отцов – это духи отцов из Ньюарка, которые встречаются у Паба, потому что большинство из них ходили в него при жизни, он ведь самый старый в городе.
Они не встречаются внутри, так как там призраки могут с большей вероятностью рассеяться, чем на улице, и если ты призрак, тебе в общем-то без разницы, где быть, ведь ты не чувствуешь холода и ноги у тебя не устанут от долгого стояния.
Я спросил шёпотом, чтобы Мама не услышала:
– Есть ли в Клубе Призрачных Отцов римляне?
«Римляне?» – спросил Призрак Отца.
– Ага, римские солдаты? – кивнул я.
«Нет, – сказал он, – но есть Викторианец».
– О!
Викторианцы – это, конечно, не римляне, но Призрак Отца, казалось, огорчился, что меня не заинтересовал их Викторианец, поэтому я спросил:
– Как его зовут?
«Никто не знает его имени, поэтому все зовут его просто – Викторианец», – ответил Призрак Отца.
– Почему бы не спросить у него имя? – спросил я.
«Он не разговаривает», – ответил он.
Я забрался в постель и снова спросил:
Ему отрезали язык?
«Нет», – ответил он.
Какое-то время Призрак Отца ничего не говорил, просто стоял там, а я смотрел на него и видел свой аквариум сквозь его живот.
Потом Призрак Отца произнёс: «Муки захватили его».
– Муки? – спросил я.
«Они ждут каждого призрака в конце», – ответил он.
Я натянул одеяло повыше и спросил:
– Что такое эти Муки?
Он рассказал мне о Муках, и когда он говорил, я чувствовал, как кровь леденеет у меня внутри. Закончив рассказ, Призрак Отца немного потускнел, замерцал, его лицо исказилось в крике, но самого крика я не услышал. Потом он сказал: «Большинство призраков страдают в одиночку, но гораздо легче, когда есть с кем поговорить».
Тогда я спросил:
– Для этого вам нужен Клуб?
Мне показалось, что он ответил «Да», но точно я не знаю, потому что он вдруг растворился и ушёл к Мукам.
– Папа? Пап? Папа? – звал я его, но он не вернулся.
– Филип? – позвала меня Мама.
Я не ответил, накрылся одеялом с головой, но никак не мог заснуть.
Гуппи номер шесть
Было раннее утро, а я думал о том, что Призрак Отца имел в виду, когда сказал, что всё это не было несчастным случаем. Я хотел, чтобы он вернулся и всё объяснил, но его не было. Я выглянул в окно, смотревшее на Контейнеры для Стекла, но его там тоже не было. В общем, я просто сидел на кровати и разглядывал своих тропических рыбок в аквариуме.
Я думал, что это должно быть странно – жить в аквариуме, плавать и ждать, когда сверху упадёт корм. Я не мог себе представить, приятно или нет быть рыбкой в аквариуме и ничего не делать. «Это должно быть приятно, – думал я, – ведь рыбки не дерутся и ладят друг с другом». Неоны, Гуппи, Моллинезии и Скалярии – они никогда не кусали друг друга. Я всё смотрел и смотрел, и вдруг понял, что что-то было не так, была там какая-то странность. Я сосчитал Гуппи.
Я искал ещё один большой хвост, но его не было видно, поэтому я поднял крышку и почувствовал на лице тепло от воды. Я увидел всплывшую вверх брюшком гуппи, она была совершенно белая, так происходит, когда гуппи гибнут. Цвет уходит, и остаётся тело, только белое тело. Остальные рыбки продолжали плавать внизу, их не тревожило то, что однажды и они вот так же всплывут на поверхность кверху брюшком и с них полностью сойдет цвет, и я спросил себя: «Куда же девается цвет?» Я этого не знал.
Я достал сачок и выловил Гуппи, и когда сетка оказалась в воде, рыбы напугались и быстро расплылись в стороны, им приходилось разворачиваться, ведь маленький аквариум не река, как, например, Амазонка, откуда они родом. Я достал Гуппи и позволил воде капать с сачка, как будто это дождь, как будто это слёзы, и я сказал:
– Всё хорошо. Сачка больше нет.
Все оставшиеся рыбки успокоились, когда я убрал сачок, и всё стало как обычно.
Сачок я отнёс в туалет, вытряхнул гуппи в унитаз, дёрнул цепочку, и теперь рыбка освободилась из своего аквариума и плыла к реке, пусть и не к Амазонке. Я вернул сачок на место. Втянул носом сопли и проглотил их. Я слышал, как Мама ворочается в постели, а через минуту зазвонил телефон, и я побежал вниз по лестнице, чтобы ответить, пока Мама ещё спит.
Я поднял трубку и сказал:
– Алё.
Женщина на другом конце говорила:
– Алё? Алё? Это Филип?
Я узнал этот голос, от него мурашки бегут, как будто тебе по шее пёрышком провели. Это была Миссис Фелл, учительница истории.
– Да, – ответил я.
Это был первый раз, когда я говорил с Миссис Фелл, после урока, на котором мы рисовали Семейное Древо.
Она сказала:
– Здравствуй, Филип. Это Миссис Фелл. Я просто хотела узнать, как твои дела?
Я соврал, сказав, что всё в порядке.
Было странно говорить с Учительницей по телефону. Даже с такой как Миссис Фелл. Страннее, чем говорить с Призраком Отца.
– Все беспокоятся о тебе в школе, – сказала она.
«Чего они беспокоятся», – подумал я, но не сказал этого.
– Мы очень ждём встречи с тобой, – сказала она.
