– Хорошо, – сказал Суини, глубоко вздохнув. – Вот мой вопрос: можно ли превратить приспособленного человека обратно в нормального человека? В по-земному нормального человека?
Глаза Руллмана сузились. Он смотрел на Суини ничего не выражающим взглядом и молчал. Молчание продолжалось, наверное, целую вечность. Суини испытывал страх, но вместе с тем и облегчение. Он больше не боялся Руллмана.
– Ты был там внизу, что ж, понятно, – сказал наконец ученый, барабаня по подбородку двумя пальцами. – И судя по используемой тобою терминологии, похоже, что методы обучения Ширли Леверо подали тебе… что ж, в голову лезут одни штампы… большие надежды. Ладно, лучше поздно, чем никогда.
В любом случае, ответ на твой вопрос один: нет. Ты никогда не сможешь нормально существовать в каком-либо другом месте, кроме Ганимеда, Дональд. И я скажу еще кое-что, о чем твоя мать должна была поведать тебе: ты должен искренне радоваться этому.
– Почему это?
– Потому что у тебя, как и у любого другого человека в этой колонии, джей-положительный тип крови. Когда мы это обнаружили в первый же день твоего прибытия сюда, то ничего от тебя не скрывали, но, очевидно, что ты этого не запомнил или же это не имело для тебя никакого значения. Джей-положительная кровь ничего не значит на Ганимеде – это бесспорно. Однако джей-положительная кровь у обычных земных людей означает, что они предрасположены к раку. Так же предрасположены, как страдающие гемофилией – к смерти от потери крови, столь же быстро и внезапно.
Если каким-то чудом ты и стал бы обычным земным человеком, Дональд, то это был бы незамедлительный смертный приговор. Поэтому я утверждаю, что ты должен радоваться тому, кем являешься, искренне радоваться!
3
Кризис на Ганимеде (который конечно же не являлся бы чем-то необыкновенным, если бы здесь совершенно не было людей) происходил каждые одиннадцать лет и девять месяцев. В конце этого периода Юпитер, а значит, и все его семейство лун и мини-лун – всего в количестве пятнадцати штук – ближе всего подходили к Солнцу.
Эксцентриситет орбиты Юпитера составляет всего 0,0484, что ничтожно мало для эллипса со средним расстоянием от фокальных точек в 483 300 000 миль. Тем не менее в перигелии Юпитер примерно на десять миллионов миль ближе к Солнцу, чем в афелии, и погода на Юпитере, которая обычно является сущим адом, становится при этом приближении просто кошмарной. То же происходит в меньшей, но достаточной степени и с погодой на Ганимеде.
Температура в перигее на Ганимеде никогда не повышается настолько, чтобы растопить лед на Трезубце Нептуна, однако поднимается на несколько жалких градусов, которых достаточно, чтобы привести лед III в воздухе Ганимеда в состояние упругости. Никому из землян не пришло бы в голову назвать это состояние «влажностью», однако погода на Ганимеде значительно портилась после таких микроскопических перемен; атмосфера, не содержавшая воды, быстро реагировала на появление малейших испарений. Во-первых, она больше нагревалась. Этот цикл повторялся не чаще двух раз, затем ослабевал, однако результат был катастрофическим.
Колония, как понял Суини, уже пережила один такой период, испытав лишь незначительные трудности, полностью укрывшись под горой, но вследствие ряда причин такое больше не представлялось возможным. Теперь повсюду располагались полустационарные сооружения: метеорологические станции, обсерватории, радиомаяки, долговременные пункты обслуживания и другие объекты наблюдения, демонтаж которых стал бы потерей времени перед кризисом, а повторное возведение – по его окончании – еще большей потерей. Более того, некоторые из этих станций нужны были для регистрации хода самого атмосферного кризиса, поэтому все их необходимо было оставить на местах.
– И не надо думать, – сказал Руллман на общем собрании колонистов в самой большой пещере лабиринта, – что гора и на этот раз сможет нас защитить. Я уже говорил вам, но повторю снова: кульминационная точка в нынешнем году совпадает с пиком цикла солнечных пятен. Вы все видели, что в это время происходит с погодой на Юпитере. Мы можем ожидать тех же результатов в соответствующем масштабе на Ганимеде. Проблемы возникнут, как бы хорошо мы ни подготовились. Мы можем надеяться только на то, что неминуемый ущерб будет минимальным. Все, кто считает, что мы выйдем из всего этого целыми и невредимыми, слушайте меня очень внимательно.
Последовала хорошо рассчитанная драматическая пауза, встреченная единодушным молчанием. Ветер был слышен даже здесь, он выл в выпускных и входных отверстиях вентиляционной системы, усиливался и дополнялся бесконечными отзвуками металлических воздуховодов, простиравшихся под горой на долгие мили. Шум служил напоминанием о том, что в разгаре приближающейся бури внешние входы и выходы будут закрыты, и все под горой будут дышать рециркулирующим воздухом. Через мгновение всеобщий вздох, непроизвольная реакция на столь легко прогнозируемое будущее, прошелся по рядам аудитории Руллмана. Он улыбнулся:
– Не хотел вас напугать. Верьте, у нас все получится. Но не стоит недооценивать ситуацию, и, имейте в виду, я не потерплю никакого разгильдяйства во время подготовки. Особенно важно сейчас сохранить все внешние конструкции, так как они понадобятся нам к концу следующего юпитерианского года. На самом деле даже задолго до конца следующего юпитерианского года, если все пойдет по плану.
Улыбка внезапно погасла.
– Надеюсь, мне не нужно повторять некоторым из вас, насколько важно для нас плановое завершение этого проекта, – тихо сказал Руллман. – Возможно, времени у нас в обрез, и копы Порта скоро решатся на штурм. Меня удивляет, почему они до сих пор на это не пошли, особенно с тех пор, как мы дали пристанище беглецу, которого они преследовали вплоть до нашей атмосферы. И не нужно думать, что они оставят нас в покое.
Тем из вас, кто наслышан о проекте лишь в общих чертах, я могу только сказать, что все это гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Существование всего человечества в условиях космоса может определиться по результатам этого проекта; и мы не имеем права допустить, чтобы нас кто-нибудь или что-нибудь остановило, будь то Земля или погода. В противном случае вся наша отчаянная борьба за выживание бессмысленна. Я рассчитываю, что каждый из вас готов сделать все возможное, чтобы этого не произошло.
Суини с трудом понимал, о чем говорил Руллман, когда упоминал о «проекте». Было очевидно, что это как-то связано с лабораториями пантропии, а также имело отношение к тому космическому кораблю, на котором прибыли сюда первые колонисты. Суини нашел его в тот же день: он стоял в пусковой шахте и практически в точности походил на тот корабль, который увез его с Луны, чтобы он мог начать новую, свободную жизнь. Этот корабль колонистов, насколько Суини смог определить, в общих чертах осмотрев его (если, конечно, вообще можно было доверять такой оценке), был предназначен для длительного путешествия нескольких человек или для короткого путешествия многочисленного экипажа.
А больше Суини ничего не знал о «проекте», кроме еще одного факта, казавшегося случайным: это было как-то связано с долгосрочными планами колонии по решению проблемы потери незафиксированных генов. Возможно (никто не был в состоянии оценить возможности лучше, чем Суини), единственной связью между этим фактом и самим «проектом» была их долгосрочность.
