В лучшем случае, если он заговорит об этом с местными, он приведет их в замешательство и понудит к бегству. Более всего Мартелсу было важно выбраться из мозга Кванта и найти себе какое-нибудь тело. Но об этом не могло быть и речи. Значит, необходимо пробраться в иную эпоху в надежде, что сама эпоха сможет его освободить.
Все это выглядело глупо до невозможности. Но как сформулировать этот план иначе?
Пока же единственное, что оставалось Мартелсу, – это ждать, слушать, задавать Кванту вопросы, когда тот позволял, и иногда получать на них ответы. Время от времени Мартелс узнавал факты, которые имели для него смысл. Но чаще суть этих фактов оставалась непонятной. Также Мартелс начинал осознавать, что отсутствие сна, а также всех прочих, кроме зрения и слуха, ощущений, негативно сказываются на его способности суждения, несмотря на то что он имел доступ – пусть и ненадежный – к мощному мыслительному аппарату, которым располагал мозг Кванта. Но даже этот аппарат имел ограничения, суть которых Мартелсу была пока непонятна. Квант не раз жаловался на то, что лишен связи с компьютером, который позволил бы ему быть более эффективным. Что, этот компьютер находится в музее, и дело просто в оборванном входном проводе, который Квант сам не в состоянии починить? Или все это относится к концу Третьего Возрождения? Мартелс задал вопрос, но Квант так и не ответил.
Тем временем главным занятием Мартеса было, не отрываясь, смотреть на один и тот же кусок дальней стены зала и слушать те же самые бессмысленные звуки эха.
Время текло. Прошел год. Посетителей становилось все меньше. Даже Квант, несмотря на свои мощные внутренние ресурсы, похоже, страдал от неких разрушительных сил, все чаще впадая в сомнамбулическое забытье, которое принципиально отличалось от состояния напряженной мыслительной деятельности, столь характерного для него в совсем недавнем прошлом. Мыслей от Кванта до Мартелса долетало не меньше и не больше, чем раньше, но тон их изменился; в начале их знакомства было в медитациях Кванта нечто, пусть и расслабленно-сибаритское, но постоянное и последовательное; теперь же мысли Кванта были подобны назойливому течению скучного, изо дня в день повторяющегося сна, в котором нельзя дойти дальше определенной точки и от которого невозможно очнуться.
Мартелсу и самому были знакомы подобные сны. Они обычно приходили перед самым пробуждением, как его предвестники, и, чаще всего, чуть позже того момента, когда он планировал проснуться. Эти сны были ментальным эквивалентом храпа, от которого храпящий сам и просыпается.
Квант же, похоже, погружался в них все глубже, и этим лишал Мартелса возможности пообщаться с ним – каким бы странным и загадочным ни был предмет общения.
Да, в двадцатипятитысячном году после рождества Христова жизнь на Земле была скучна. И скука постепенно достигла таких глубин, каковые Мартелс и вообразить себе не мог; более того, похоже, что с каждым днем все становилось еще хуже. Мартелс просто не мог предположить, куда это все в конечном итоге скатится, пока однажды посетители не явились, чтобы попросить у Кванта совета, но тот не то чтобы не ответил, но даже не заметил посетителей.
Мартелсу не удалось воспользоваться подвернувшимся шансом – он всегда был тугодумом. Но когда шесть месяцев спустя в музее вновь появились посетители (а прошла ровно половина срока, отведенного Квантом до полной и окончательной победы Птиц), Мартелс был готов.
– Окажи честь, уделив мне малую часть твоего внимания, бессмертный Квант! – произнес темнокожий посетитель.
Квант молчал, погруженный в забытье. И тогда Мартелс негромко произнес:
– Ты можешь рассчитывать на мое внимание.
Квант не вмешивался. Человек появился в поле обзора.
– Бессмертный Квант! Я – Амра из племени Совиного Щита. Прошло время нескольких поколений, и вулкан к западу от наших территорий начал показывать признаки пробуждения. Проснется ли он во всей своей ярости? И, если это случится, что нам делать?
Может быть, у Кванта и были сведения относительно геологии той местности, откуда прибыл Амра, но у Мартелса доступа к ним не было. Но и без них, на основе просто здравого смысла, был ясно – глупо торчать в непосредственной близости от вулкана, демонстрирующего начало активной фазы – как бы давно он ни спал до этого. Поэтому Мартелс произнес:
– В скором времени вулкан станет извергаться. Я не могу предсказать, насколько сильным будет извержение, но вам лучше покинуть его окрестности со всей возможной поспешностью.
– Вероятно, бессмертный Квант последние годы не слышал об обстоятельствах, в которых живет наше бедное племя. Мы не можем покинуть наши места. Не мог бы ты дать нам ритуал усмирения вулкана?
– Вулкан невозможно усмирить, – ответил Мартелс, хотя и не так уверенно, как хотел бы. – Но я действительно не знаю о ваших обстоятельствах. Объясни, почему твое племя не может покинуть местность, где оно живет?
Мартелс отметил про себя, что вполне усвоил манеру речи Кванта, а темнокожий посетитель не выказал пока и тени подозрения относительно того, с кем беседовал. Амра терпеливо объяснил:
– К северу от нас находится территория племени Жар-Пиджа, через которую я прошел, направляясь в твой храм. Естественно, мы не можем укрыться на их территории. К югу от нашего дома – вечный лед и дьяволы Края Света. Ну, а к востоку – Птицы, и никого, кроме Птиц.
Вот он, шанс, которого так ждал Мартелс.
– Ну что ж, Амра. В таком случае вы должны заключить союз с племенем Жар-Пиджа, и получив от меня оружие, начать войну с Птицами.
На лице Амры отразилась крайняя степень ужаса, но постепенно он овладел собой и произнес:
– Бессмертному Кванту доставляет удовольствие шутить над нами в нашем горе. Мы более не вернемся.
Посетитель склонил голову и исчез из поля зрения. Когда эхо его шагов затихло, Мартелс обнаружил, что Квант взял под свой контроль голосовой аппарат и теперь смеялся холодным саркастическим смехом. Интересно, он все слышал или нет?
Но все, что бывший Верховный Автарх эпохи Третьего Возрождения сказал, было:
– Ну, теперь ты видишь?
И Мартелс вынужден был мрачно огласиться – да, он все видел.
5
Тем не менее из этого события Мартелс извлек нечто новое, и теперь, пока Квант вновь не впал в забытье, он мог с ним этим поделиться. Он сказал:
– Я думал, в любом случае стоит попытаться. Меня учили ничего не принимать на веру, пока не проверишь.
– Меня тоже. Но это не значит, что я одобряю то, что ты сделал. Эти посетители – мои последние собеседники из числа людей. Понятно, за исключением тебя. Но ты – еще хуже, чем какой-нибудь анахронизм; ты – живое ископаемое, и я не позволю тебе отпугивать их своими дурацкими предложениями.
– Спасибо за комплимент, – отозвался Мартелс. – На иное я и не рассчитывал. Мне самому жаль, что я испугал этого Амру. Но есть несколько интересных для меня вопросов. Из того, что он говорил про вулкан и «вечный лед», я понял, что то племя живет на краю Антарктики, в районе, который мы называли Огненная Земля.
