Марат вышел из ванной в одних домашних брюках. На его спине уже отчетливо проступал синяк. Я нахмурилась. Лед не помог, да и поздно приложила. Нужно было поторопиться и помочь ему.
Не о том ты думаешь, Варя. Сосредоточься.
– В душ пойдешь? – Марат посмотрел на меня.
– Да, было бы неплохо. Если можно?
– С каких пор ты спрашиваешь?
– Я всегда спрашиваю, – наигранно надулась, он усмехнулся. Расслабился. – Тогда я пошла. Там вода. Тебе бы обезболивающие выпить. Прости, я опять со своей заботой.
– Варя, перестань. Мне не больно. Иди уже. Я буду ждать в постели. Надеюсь, сегодня смогу выспаться. И да, – он как-то резко замолчал, а я дернулась и испугано обернулась. Понял? – Спасибо за воду. И за заботу. Пожалуй, со мной такое впервые.
– Если я скажу «привыкай»?
– То я отвечу: с удовольствием, – он вновь усмехнулся, присаживаясь на край кровати. Потянулся к стакану.
Ну же пей. Прошу, пей. Хотя бы половину!
Он осушил бокал залпом. До дна. Ни капли мимо. Я выдохнула. Получилось. Почти получилось. Поспешила развернуться, забежала в ванную комнату, прикрыла осторожно дверь, чтобы он не услышал. Осталось подождать. Минут пять-восемь. Я считала каждую секунду. И слушала тишину.
Прошло десять минут, когда я выскользнула из ванной и увидела, как Марат лежал на краю постели, подогнув ноги, и размеренно дышал. Спит? Надеюсь, что спит. Но проверить нужно.
Я приблизилась к кровати. Нагнулась над мужчиной, прислушалась к дыханию. Да, спит. Какой же он спокойный. И красивый. Нет, Марат, ты не монстр. Ты не чудовище. Ты просто преступник. Шантажист. А еще миллионер, который думает, что деньгами можно удержать хоть кого. Еще ты манипулятор.
И сломанный человек. Не сломленный, потому что все еще борешься со своими монстрами, но сломанный дедом-тираном.
– Прости меня, Марат. Прошу прости и не ищи, – я все же дотронулась до его плеча. Провела пальцем по шее, коснулась темнеющей от щетины щеки. Провела пальцем по губе. – Пожалуйста, Марат, прости. Прости меня.
Как жаль, но он не услышит моих слов. Не узнает. Но я должна была сказать. Хотя бы для себя.
А теперь Варя беги. Черт, хватай ноги в руки и удирай!
И я побежал со всех ног. Добралась до коридора, подбежала к двери кабинета Марат. Быстро набрала пароль. Я знала его наизусть, помнила то, как выглядел кабинет изнутри, потому что пока он меня трахал тут, среди бумаг, я смотрела по сторонам. Запоминала. Потому что так нужно было. Чтобы получить свободу, я пошла на сделку с тем, кто спасет меня. Он просто обязан теперь спасти, иначе Марат найдет меня и убьет, как и свою жену. Я его предаю. Забираясь в его сейф, я его предаю.
Даже тогда, когда понимаю, что среди бумаг есть и наш договор на товарно-денежные отношения. Мой контракт содержанки. Я хватаю чертову папку, рву листы, сую их в металлическую корзину. Я должна уничтожить это. Наши отношения.
Руки виснут вдоль тела.
Нет, я не могу так поступить с ним. Только не так. Я уничтожу его собственноручно, если сделаю это.
Смотрю на открытый сейф, на ворох бумаг и понимаю, что не могу забрать их. Не завещание отца Марата, не настоящие документы о вскрытии тела Руслана Салмина. Не то, что там хранит Марат. Это его уничтожит! Я не такая. Я не убийца. Я не убью Марата. Я не стану такой же, как он. И я не буду мстить.
Подлетаю к сейфу, захлопываю его обратно.
Нахожу в столе зажигалку. Не могу припомнить, курит ли Марат. Или это просто коллекционная зажигалка, стоящая уйму денег. Но я щелкаю ею, поджигаю бумаги в корзине и выбегаю из кабинета. Закрываю его, ввожу пароль. Этот пароль, наверное, знаю только я. Он сам мне показал, когда приводил сюда. Будто демонстративно вводил цифры.
Дата моего рождения.
Он все знал. Все знал.
Я бегу по коридору, выбегаю в холл. Толкаю тяжелую входную дверь. В лицо бьет свежий морозный ветер. Снег. Кажется, это снег.
Но у меня нет времени рассматривать ледяное небо над головой. Я бегу вперед. Вперед по длинной подъездной дорожке. Поворачиваю направо, к саду. Там, у высокой голубой ели, самого старого дерева на территории, есть небольшая щель в заборе. Сегодня она там появилась.
Я нахожу ель, шныряю между кривых досок, проскакивая, но все же немного рву платье и царапаю бок. К черту, мне не больно. Еще пробежать сто метров, пересечь дорогу. Забежать в высокие кусты. Голые ветки хлещут по лицу. Пробежать триста метров.
Я у цели. Вижу то, что среди густых зарослей стоит черный внедорожник. Меня ждут. Он не обманул.
Дверь открывается, и я запрыгиваю в салон.
– Ты как? – Булат помогает мне залезть в машину и быстро махает рукой водителю, чтобы тот трогал. Машина срывается с места и рвет в ночи ревом мотора. Машина подскакивает на кочках, но Булат держит меня в своих руках.
– Он все знал! – я срываюсь на крик. По щекам катятся слезы. – Он все знал! Там ничего не было. Пусто! Булат, он знал.
Мужчина рычит. Он хватает меня за плечи, прижимает к себе. Я втягиваю морозную свежесть и его личный запах. Сигареты и немного алкоголя.
– Забудь, Варя. Забудь.
– Но ты защитишь меня? Спасешь?
Булат запускает пальцы в мои волосы, притягивает к себе и шепчет. Он говорит так тихо, что я не сразу понимаю. Но я чувствую, как его тело вибрирует от гнева. Я только что предела двух мужчин. Двух Салминых. По праву рождения и по крови.
– Я обещал, Варя. И я спрячу тебя. Денис уже ждет. Бумаги готовы.
– Спасибо, – чуть слышно отвечаю и растворяюсь в его запахе. – Спасибо.
Я закрываю глаза. Я хочу верить, что спасена. Денис спасен.
Он меня не найдет.
Я слышу шорох. Ворочаюсь, пытаюсь открыть глаза. Но веки слишком тяжелые.
Кто-то касается меня. Руки холодные.
– Варя? – удивлен, как хрипит мой голос. Это же Варя. Она вышла из душа, а я задремал. Наверное, совсем расклеился. Чувствую себя отвратительно. В голове безумно гудит. Голова до ужаса тяжелая. Но я пытаюсь оторвать себя от подушки и посмотреть на того, кто меня трогает. – Варечка, – повторяю, но не слышу ответа.
Руки скользят по мне. Даже через дурман сна я чувствую, как руки скользят по коже. Опускаются на плечо. Очерчивают проступивший синяк. Я врал Варе, когда говорил, что не чувствую боли. Мне больно. Тело горит. Оно всегда болит после побоев.
Я пытаюсь пошевелиться. Даже умудряюсь приподнять руку, но та соскальзывает, и я падаю лицом в подушку. Еще чуть-чуть и у меня получится. Вновь кручу головой. Какая же она тяжелая.
Боль. Мое тело пронзает острая боль. Неужели дед заехал по спине так, что теперь мышцы рвет? Нет, это какая-то другая боль.
