– Ты ее не любил, – Булат ухмыльнулся.
– Я никого и никогда не любил. Тебе ли не знать.
Парень быстро кивнул.
– Он переживает, – Булат посмотрел на спину деда, который чуть сгорбился и все также постукивал своей тростью по полу, будто отбивая только ему известный ритм.
– Да, потому что эта шлюха не принесла ему еще одного сранного наследника.
Булат напряжено уставился на меня. Да, про беременность узнал, но молчал. На вскрытии подтвердили этот факт. И теперь я точно знал, от кого она была беременна. Что же, Эля оказалась не глупой. Какая разница, какого наследника выбрать, лишь бы кровь была Салминых. Она могла бы прекрасно обыграть эту историю. Особенно то, каким я был эгоистом и беспринципным сукиным сыном, а бедная и несчастная брошенная жена нашла утешение в заботливых объятиях второго внука. Дед бы был зол, но принял и такого внука. А еще бы заставил меня признать ублюдка.
Я наклонился немного вперед, чтобы Булат мог услышать мои слова. Слова адресованные только ему.
– Как тебе мой подарок на день рождение деда? Попробуешь превзойти?
А после я отвернулся, заметив, каким белым стало лицо Булата. Да, выродок понял, о чем я говорил. И это была угроза. Стоит ему сделать хоть один неверный шаг, следующим будет побочный сын семейства. Расходный материал.
Я испугано посмотрела на Петру, потом вновь перевела взгляд на Марата.
– Можно я уйду? – чуть слышно пробормотала, обращаясь женщине. Она продолжала стоять около меня, будто охраняла. Но я знала наверняка, она бдит, чтобы я не сбежала.
– Нет. Марат Русланович не разрешал вам уходить.
Он не разрешит. Какая глупая надежда. Ну что же, все-таки попыталась. Я тут как мишень, и в меня разве только копья и стрелы не летят.
– Я чувствую себя здесь лишней. И явно раздражаю их.
– Вы про Амира Фаритовича? – Петра подошла ко мне ближе, чтобы никто не мог слышать нашего разговора. Ушей тут было достаточно.
– Да, – этот седовласый и морщинистый мужчина буравил меня тяжелым взглядом. И очень уж устрашающе постукивал тростью по полу.
– Вам стоит привыкать, Варвара, что на вас так смотрят. На вас всегда буду смотреть именно так.
– Как на врага?
– Как на того, кого выбрал Марат Русланович. Вы теперь не просто девочка-уборщица. Вы его любовница.
– Все знают?
Петра кивнула. Поправила лацкан своего делового черного костюма.
– Потерпите еще немного Варвара, скоро это представление закончится.
Я удивленно выдохнула, но промолчала. Она была права. Все это представление, и я у меня есть своя роль. Перевела взгляд с женщины на Марата. Вот он что-то шепнул Булату, отошел в сторону, продолжил беседу с другими людьми, которых я не знала. Я посмотрела вновь на Булата. Он был бледен и зол, но также как и Марат скрывал свой гнев. Мазнул по мне взглядом, развернулся и поспешил покинуть гостиную. Как же я хотела тоже так уйти. Но я продолжала стоять как статуэтка и ждать разрешения у своего хозяина.
Ближе к десяти вечера дом покинули последние скорбевшие. У меня начинала дико болеть голова от бесконечного потока соболезнований. Эльвира и после смерти могла потрепать мне нервы.
Я вошел вновь в гостиную, где оставался дед. Он не торопился уезжать. У него был важный разговор для меня. И я даже знал о чем именно. Или о ком. Перевел взгляд на сидевшую на диванчике Варю. Петру пришлось тоже отпустить, потому что этот разговор касался только нас троих.
– Наконец-то, – пробасил хрипло дед и стукнул тростью. – Иди сюда немедленно и объясни, какого хера эта поломойка забыла тут? – он угрожающе ткнул в сторону Вари своей тростью.
Девушка ошарашено уставилась на него, опасливо глянула на меня и сразу же отвернулась. Испугалась. Но я просил ее не показывать страх. Что же, у нас будет время потренироваться.
– Она не поломойка. У нее есть имя.
– Черт, Марат, я знаю, – прорычал старик. – Но я требую, чтобы ты вышвырнул ее из дома. Элю только сегодня похоронили, а ты уже живешь с любовницей! Что же ты творишь, ублюдок?!
– Дед, перестань орать, – я продолжал спокойно говорить и смотреть на Варю. Она совсем сжалась. – Варвара будет жить здесь и со мной. В моем доме.
– Всё это лишь благодаря мне, – старик подскочил на ноги и стал размахивать своим костылем. – Всё! До последней копейки принадлежит мне. А ты – неблагодарный сосунок! Элечка была беременна! Ты ее довел!
Я скривился. Значит, ему тоже доложили. Ну что же, так даже было лучше. Вот только Варя испугано дернулась и уставилась на меня. Неужели подумала, что я заделал суке ребенка?
– Эля была отменной шлюхой, – проговорил я, наблюдая за тем, как менялось лицо Варвары.
– Не смей так говорить! – завыл дед. – Вот она шлюха! – и он полетел на Варю, замахиваясь тростью.
Я не понимал, что творил, но мое тело само отреагировала. Подскочил на ноги, в два прыжка домчался до Вари и подставил свою спину под замах трости. Палка опустилась на мое плечо, ударила по лопатке, выбивая воздух из легких.
– Сучонок! – орал дед и вновь замахнулся. – Я убью вас!
И новый замах, который грозился опуститься на мою спину, но так и не коснулся тела. Варя подскочила, закричала и ухватилась за палку, поднырнув под меня. Удар пришел по ее рукам, но она не завыла. Она вцепилась в трость, дернула на себя со всей силы, которая только могла поселиться в ее хрупком теле.
– Убирайтесь прочь! – я не узнавал ее голос. Тигрица. Подбитая, истекающая кровью, с бешеным взглядом и пеной во рту. Вот такой я видел мою Варю.
– Отпусти, сука! – дед дернул свою трость обратно, но Варя не отпускала. Вцепилась в нее, кричала и сыпала проклятиями на старика.
Я стоял полубоком к ним, смотрел на творящееся безумие и не понимал, как должен поступить. Стерпеть очередной удар, как делал раньше? Или дать отпор по-настоящему. Ударить старика в ответ? Нет, это будет лишнее. Достаточно просто отобрать его орудие для пыток. Так я и поступил, перехватив палку и дернув на себя. Руки старика ослабли. Варя выбилась из сил. Трость оказалась у меня.
– Уходи дед, – я посмотрел на него, с разметавшейся седой гривой, с пеленой безумия в глазах. Глубокие морщины прорезали сушеное лицо. Каким же он был мерзким. И слабым. Еще чуть чуть-чуть. Черт, мне не хватало времени.
– Ты еще пожалеешь, сосунок. Ты и твоя шлюха!
Старик захромал прочь из гостиной. Я же пошел следом, огибая тяжело дышащую Варю. Ее трясло. Колотило, знобило. Она смотрела на меня так, будто только что совершила самую ужасную ошибку на свете. А я гордился ею. Мое слабое место. Черт, ни хрена она не слабость. Моя сила.
Деда я догнал в холле у входной двери. Молча протянул трость и сам закрыл за ним дверь. Он молчал в ответ. Не знаю от того, что впервые получил отпор, или от того, что его почти одолела девчонка. Он слаб и немощен. И он это понимал.
