Витте на время выехал за границу. Но агент Казанцев решил не терять время зря. Он предложил 22-летнему Федорову, не отличавшемуся особенными умственными способностями, убить человека, якобы укравшего из кассы партии эсеров 80 тысяч рублей и за это приговоренного партией к смерти. 14 марта 1907 г. Казанцев показал Федорову этого человека на улице. Федоров догнал его и 4 раза выстрелил в голову из револьвера.
Убитым оказался редактор «Русских ведомостей», депутат Первой Государственной думы, Г.Б. Иоллос, заслуживший ненависть властей и черносотенцев.
По возвращении Витте из Франции в Петербург Казанцев начал готовить Федорова к новому покушению на Витте. Планировалось метнуть бомбу в автомобиль Витте по дороге в Государственный совет. Время покушения – конец мая – было выбрано не случайно. Правительство нуждалось в поводе для роспуска Второй Государственной думы. Расчет был прост – от Думы предполагалось потребовать резкого осуждения теракта в частности и действий революционеров вообще. Отказ был неизбежен, за чем следовала бы реакция – роспуск Думы. Но на сей раз у Федорова и его приятеля Петрова хватило ума посоветоваться с левыми депутатами Думы. Те пришли в ужас, сообщили рабочим, что Казанцев провокатор, а о готовящемся покушении было сообщено в полицию и самому Витте.
27 мая 1907 г. Казанцев отправился за город начинять бомбы взрывчаткой. Пока Казанцев снаряжал первую бомбу, к нему сзади подошел Федоров и нанес несколько ударов кинжалом.
После убийства провокатора Степанов скрылся в России, а Федоров отправился в Париж, где выступил с разоблачениями перед прессой.
Граф Витте имел тесные связи с правительственными и финансовыми кругами Франции, и он неофициально прозондировал вопрос о выдаче Федорова русским властям. Предоставлю слово самому Витте: «… мне было сказано, что Федоров обвинялся в политическом убийстве, а по существующим условиям международного права виновные в политических убийствах не выдаются; но при этом прибавили: конечно, мы бы Федорова выдали ввиду того уважения, которое во Франции мы к вам питаем, тем более что Федоров в конце концов является все-таки простым убийцей, но мы этого не сделаем, потому что, с одной стороны, русское правительство официально требовало выдачи Федорова, а с другой стороны, словесно передало, что нам было бы приятно, если бы наше требование не исполнили».
Витте неоднократно обращался к Столыпину как к премьеру и как к министру внутренних дел с требованием выяснить, кто стоял за спиной Казанцева. Наконец при личной встрече Витте прижал Столыпина к стене. Послушаем опять Витте: «Он раздраженным тоном сказал мне: “Из вашего письма, граф, я должен сделать одно заключение: или вы меня считаете идиотом, или же вы находите, что я тоже участвовал в покушении на вашу жизнь? Скажите, какое из моих заключений более правильно, то есть идиот ли я или же я участвовал тоже в покушении на вашу жизнь? ” На это я Столыпину ответил: “Вы меня избавьте от ответа на такой щекотливый с вашей стороны вопрос”».
Понятно, что Витте не считал премьера идиотом. Дело Казанцева, естественно, ушло в песок. Витте грозил опубликовать свою переписку со Столыпиным – «тогда общество увидит, до какого позора дошли судебные власти и правительство в управлении Столыпина».
После провала покушения на Витте Столыпин и охранка не оставили в покое экс-министра.
В августе 1914 г., когда Витте находился за границей, заведующий заграничной агентурой получил телеграмму из Петербурга от директора Департамента полиции. В ней говорилось: «Примите все меры к установлению наружного наблюдения за графом Витте, поручив это исключительно надежным агентам. Постарайтесь также внутреннею агентурою выяснить его отношения к текущим военным событиям, равно знакомства. О результатах, а также передвижениях ежедневно подробно доносите».
В конце августа 1914 г. Витте вернулся в Петербург, где за ним также устанавливается наблюдение. Начальник петербургской охранки Попов сообщает в Департамент полиции: «Вследствие словесного приказания вашего превосходительства, при сем имею честь представить выписку из дневника наблюдения за известным Вам лицом, наблюдаемым под кличкой “Хозяин”».
С 27 августа 1914 г. по 29 февраля 1915 г. в Департамент полиции поступали сведения о том, кто посетил Витте и кого он посетил, сколько минут длилась встреча. Иногда филеры упускали его из виду и вновь устанавливали наблюдение. Перлюстрировались его письма. В конце месяца подводились итоги и составлялась справка встреч Витте. Наблюдение продолжалось до последнего дня жизни экс-министра.
С 23 февраля 1915 г. филеры стали доносить, что Витте не выходит из дома: «За весь день как выезда “Хозяина” из дома, так и приезда к нему посторонних лиц не было». Последняя запись филеров: «28 февраля “Хозяин” проживал в д. 5 по Каменноостровскому проспекту. В ночь на 28 февраля в 3 часа утра “Хозяин” скончался».
Я привел лишь наиболее известные случаи провокации, и у читателя может сложиться представление, что безобразия творили только Азеф и Жученко. На самом деле машиной провокаций была охвачена вся империи.
Повсеместно полицейские чины с помощью провокаторов начали сводить свои счеты. Так, в 1909 г. жандармский полковник фон Котен задумал свалить главного тюремного инспектора Юферова, устроив групповой побег из женской тюрьмы, где содержались особо опасные террористки, «а самому отличиться поимкой их, как только они выйдут на улицу. Для сего охранное отделение инструктировало свою сотрудницу Тарасову, которую всучило начальнику женской тюрьмы на должность надзирательницы. Начальник тюрьмы, не желая отказывать Котену, принял ее на службу и назначил, как сотрудницу охранного отделения, в самый серьезный коридор, где помещались бессрочно-каторжные политические.
Тарасова постепенно приносила в камеру принадлежности мужских костюмов, затем сделала восковой слепок от ключа двери, соединявшей этот коридор с конторой, попросив для сего ключ у надзирателя, дежурившего в конторе. Слепок этот Тарасовой был передан охранному отделению, которое, сделав по слепку ключ, передало его Тарасовой. В ночь на 1 июля Тарасова угостила дежурного надзирателя, находившегося в конторе, подсыпав ему сонного порошка»
[80].
Однако революционеры перевербовали мадам Тарасову, сделав ее тройным агентом. В результате она бежала вместе с двенадцатью заключенными. Юферову пришлось уйти, хотя расследование было замято на начальном этапе по приказу министра внутренних дел.
Главный покровитель провокаторов и террористов министр внутренних дел и премьер Столыпин сам пал от рук агента полиции. Как говорится, за что боролся, на то и напоролся – 1 сентября 1911 г. Столыпин был убит в Киевской опере в присутствии самого царя. Вот как царь описал происшествие в письме к матери (императрице Марии Федоровне): «…вечером в театре произошло пакостное покушение на Столыпина. Ольга и Татьяна были со мною тогда, и мы только что вышли из ложи во время второго антракта, так как в театре было очень жарко. В это время мы услышали два звука, похожие на стук падающего предмета; я подумал, что сверху кому-нибудь свалился бинокль на голову, и вбежал в ложу.
