Анна ехала на комбинат, находясь в весьма противоречивых чувствах. С одной стороны, Зотов повел себя абсолютно естественно и примерно так, как вел бы себя человек, которого обвинили в преступлении, которого он не совершал. Но с другой… он довольно бесцеремонно выставил ее из квартиры сразу после разговора, что странно.
Такое ощущение, что ему есть что скрывать.
«Может, Тимур прав и Валере действительно есть что скрывать? – думала она, паркуя машину во дворе офиса. – Но как он мог столько лет притворяться, если он не тот, за кого себя выдает? Да и Владлен… он же хорошо в людях разбирался, сразу бы все понял. Нет, тут что-то другое. И Тинка так на связь и не вышла… не дай бог с ней еще что-то случится, я не переживу уже. Слишком много всего…»
Валерий приехал в офис как ни в чем не бывало, положил перед собой папку с отчетом о проверке на руднике и быстро изложил все выводы.
– И не нравится мне управляющий, кстати. Больно рожа хитрая, – заключил он, спокойно глядя на внимательно слушавшую его Анну. – Предлагаю подставить ему лже-покупателя и посмотреть, как себя поведет.
– Думаешь, ворует?
– Почти уверен, потому и предлагаю.
– Ладно, Тимуру скажи, он организует.
Они часто устраивали такие проверки на удаленных рудниках, где невозможно осуществлять постоянный контроль, а потому то управляющие, то рабочие не выдерживают соблазна и пытаются прикарманить самородок-другой. У Сагитова существовала сеть таких «покупателей», которые знали, что делать и говорить, чтобы войти в доверие к таким нелегальным продавцам самородков.
– Это все? – спросила Анна, и Зотов встал:
– Да. Могу быть свободен?
– Можешь.
Он поднялся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Анна плохо спала ночью, ей все время казалось, что она слышит какие-то голоса, шаги, шорохи.
Она включила свет во всем крыле, но это мешало спать, и до самого утра Анна промучилась то в кровати, то в кресле.
К Владлену она пошла раньше обычного – почему-то очень ныло сердце, и вдруг навалилась такая тоска, что хоть волком вой.
Анна поднялась на второй этаж левого крыла и взялась за ручку, но дверь в комнату, где лежал Владлен, оказалась заперта.
Анна принялась стучать, не понимая, зачем дежурившая в эту ночь Юля заперлась изнутри.
На стук прибежала откуда-то с первого этажа Оксана Михайловна:
– Что случилось, Анна Андреевна?
– Почему дверь заперта? – теряя самообладание в предчувствии чего-то ужасного, закричала Анна. – Почему изнутри заперта дверь?!
Оксана Михайловна тоже взялась за ручку, начала дергать и стучать, но бесполезно.
– Я сейчас ключи принесу, есть запасные. Вы не волнуйтесь, Анна Андреевна…
– Как?! Как я могу не волноваться?! Что вы стоите?! Несите ключи! – кричала Анна, совершенно утратив контроль над собой.
Оксана Михайловна рванула вниз с резвостью молодой девушки и вскоре принесла связку, на которой висели пронумерованные ключи от всех комнат в доме. С трудом найдя нужный, она трясущимися руками вставила его в скважину и повернула, и Анна, оттолкнув женщину, вбежала в комнату, но тут же застыла на пороге, зажав рот обеими руками.
На кровати по-прежнему лежал Владлен Мецлер, но аппараты, к которым он был подключен, уже не работали, а на полу у кровати лежала медсестра Юля с неестественно завернутой в сторону головой. Сзади закричала Оксана Михайловна, бросилась к девушке, выкрикивая что-то бессвязное, а Анна так и продолжала стоять с зажатым ртом, словно боялась убрать руки и закричать, потому что понимала – остановиться уже не сможет.
Поселок Листвяково
Тина пробиралась к забору усадьбы Прозревшей с задней стороны дома, через небольшой переулок. Забор был высоким, без единой щели, и Володина приуныла.
Перемахнуть ей не удастся, никогда она не отличалась достижениями в спорте, хоть и проделывала каждое утро комплекс упражнений.
– Придется проявить смекалку, – пробормотала она, осмотрев забор и поняв, что надеяться на внезапный подарок судьбы в виде открытой калитки не стоит, хотя закрытая нашлась – через такую обычно вывозят навоз после чистки свинарника, например, или выносят отходы.
Тина ходила вдоль забора туда-сюда и уже начала впадать в отчаяние – времени до сбора группы оставалось все меньше, а она так и не придумала способа попасть внутрь. И тут судьба, видимо, решила, что на сегодня невезений Тине Володиной хватит, пора немного подсластить.
Калитка открылась, и из нее вышел хромой мужик в теплой безрукавке и коричневых брюках, заправленных в сапоги. В руке у него было большое ведро, которое он волок куда-то вниз по улице.
Тина, воровато оглянувшись, проскользнула в калитку, не успев даже сообразить, как будет выбираться обратно.
Дверь сарая по-прежнему была открыта, и там кто-то был. Тина осторожно, по стене подошла ближе, заглянула и увидела Дарину, та сидела на скамеечке и что-то писала в большой тетради.
Тина проскользнула в душную темноту сарая, где противно пахло овечьей шерстью, села на корточки перед Дариной и приложила к губам палец, давая ей понять, чтобы не шумела:
– Не кричи, я ничего тебе не сделаю. Посмотри на меня внимательно. Ты меня совсем не узнаешь? – Девушка смотрела на нее расширившимися от испуга глазами и отрицательно мотала головой. – Меня зовут Тина Володина, я подруга твоей сестры Ани. Вы живете в Уйгууне, рядом с золотыми приисками, там большой комбинат, он принадлежит твоей сестре – помнишь? – Дарина опять замотала головой. – Черт… Дашка, я бы врезала тебе сейчас, но боюсь, что начнешь орать… – с досадой проговорила Тина, поняв, что зашла в тупик. – Ты что – в самом деле не понимаешь, что происходит? Тебя похитили, привезли сюда, дали другое имя! А я приехала, чтобы увезти тебя домой.
– Домой? Но мой дом здесь. – Дарина обвела рукой полутемное пространство сарая. – Здесь мое место, моя работа… я должна посчитать все мешки с шерстью, завтра их заберут, все должно быть в порядке.
– Какие, к чертям собачьим, мешки?! – Тина схватила ее за плечи и встряхнула. – Опомнись, дура! Надо отсюда валить, пока не поздно!
– Поздно! – прозвучал в дверях громкий мужской голос, и Тина вскочила. – Поздно, гражданка начальница. Думала – перекрасила волосы, стала неузнаваемой? – на пороге, закрывая огромной тушей дверной проем, стоял мужик с бородой. В руке он держал топор, казавшийся детской игрушкой. – Что, не узнала?
И у Тины в мозгу что-то щелкнуло:
– Сухарь?
– Ну, вижу, ты меня узнала, а потому сильно рыпаться не будешь. Мне-то все равно, я ж и так покойником числюсь, а вот ты молодая еще, – перекидывая топор из руки в руку, сказал он.
– Чего ты от меня хочешь?
– Неправильный вопрос, гражданка начальница. Это чего ты здесь хочешь, зачем приехала?
