Девушка лет двадцати трех вынула блокнот и начала что-то записывать, и тут же возле нее возник мужчина в темной рубахе с зеленой лентой на рукаве и, наклонившись, что-то сказал, а потом протянул руку, и девушка отдала ему и блокнот, и ручку.
«Бдят, однако. – Тина постаралась прислушаться – не слишком ли шумно работает диктофон в кармане. – Будет неловко, если за воротник выведут. И ладно, если просто выведут, – морды-то у мужиков не слишком приветливые».
До конца «откровения» она дотерпела с трудом – начала болеть голова от духоты и от мелькавших перед глазами воздетых вверх рук слушателей.
Из зала Тина постаралась выскользнуть в числе первых, но успела поймать на себе тяжелый, неприязненный взгляд бородатого мужчины из окружения Прозревшей. Это ей не понравилось, и девушка постаралась скорее скрыться за углом Дворца.
Там, прислонившись к стене, Тина закурила и вынула мобильный, который выключила, как и все, по требованию устроителей мероприятия.
Тут же посыпались сообщения о звонках – от Анны, от Вовчика, снова от Анны.
Направляясь к гостинице, она набрала номер Добрыни.
– Почему у тебя телефон отключен? – сразу набросился на нее Вовчик.
– Остынь! Я была на собрании, там с этим жестко – выключали прямо на входе в зал. Вот вышла – сразу включила, тебе звоню. Дойду до гостиницы и отошлю тебе запись, послушаешь.
– Что-то интересное?
– Как сказать… если честно, просто бред на экологические темы, приправленный еще большим бредом про спасение и прочее, – призналась Тина. – Но одно я тебе четко скажу – дама легко манипулирует толпой, умеет ввести в транс и, похоже, гипнозом тоже владеет.
– Тогда тем более не лезь в этот чертов Город Радости! – взревел Вовчик. – Это ты в толпе можешь сопротивляться, а один на один – кто знает, как пойдет?
– А ты с чего решил, что я вдруг удостоюсь аудиенции один на один? Там, я так понимаю, четкая иерархия, и люди «из низов» до королевских очей не допускаются.
– Тина! Ну ты ведь отлично понимаешь, что я имею в виду!
– Вова, прекрати. Я не маленькая и не впервые сектой занимаюсь. Лучше, если ты такой нежный и трепетный, сделай вот что. Я тебе словесный портрет нарисую, а ты попробуй хоть приблизительно пробить, кто бы это мог быть, – перевела неприятный разговор Тина, решив, что занятый делом Вовчик хоть немного ослабит свой контроль и уймет волнение.
– По словесному портрету сложновато будет.
– Ой, погоди! – вдруг остановилась Тина. – У меня, кажется, должна быть фотография, я вчера снимала на празднике, пересмотрю, вдруг он в объектив попал. Не мог не попасть, он все время рядом с Прозревшей трется и, похоже, за главного там.
– Ну, если фото будет, конечно, я попытаюсь найти. А чего ты вдруг так заинтересовалась?
– Не знаю… какое-то предчувствие, что ли… не нравится он мне, – призналась Тина. – И в лице что-то знакомо, хотя я почти уверена, что никогда раньше его не видела.
Этого говорить точно не стоило, и Тина пожалела, что не прикусила язык, – Добрыня заорал так, что ей пришлось отвести трубку от уха на вытянутую руку:
– Совсем с ума сошла?! И после этого ты собираешься еще и ехать в эту глушь лесную, где я тебя потом даже со спутника не отыщу?!
– Да что ты взъелся-то? Мало ли что мне там показалось… если бы я его точно знала, то не просила бы тебя пробивать.
– Да у тебя памяти на лица никогда не было!
– Как я тогда столько лет в полиции отслужила, а?
– По ошибке! – Тине показалось, что она видит, как Вовчик мечется по своей однушке на Беговой, по пути сметая все, что попадается под руку, и ей стало не по себе.
Она знала, что Вовчик в таком состоянии может и глупостей натворить, и хорошо еще, если это будет просто покупка билета на самолет и уже завтра к вечеру Добрыня материализуется в ее гостиничном номере. Но ведь может быть и хуже…
Однажды он ударил кулаком в стену, выбил кусок кирпича и сломал руку в трех местах.
Вспыльчивость в комплексе с большой физической силой иногда давали совершенно непредсказуемый результат…
– Вов… ну Вова… да я просто обозналась – ты просто прикинь, как похожи между собой бородатые мужики…
– Ага – как китайцы! Кому другому расскажи…
– Я тебе обещаю, что буду очень осторожна. Все, Вова, мне пора, – быстро выпалила Тина и, не дождавшись его ответа, сбросила звонок и выключила телефон – знала, что Добрыня будет трезвонить до тех пор, пока она снова не снимет трубку, а выслушивать его нотации больше не хотелось.
«Зачем я ему сказала про этого бородатого? – кляла себя Тина, шагая к гостинице. – Наверняка я его никогда и нигде не видела, а интуицию никуда не подошьешь… Мало ли кто и как на меня уставился… они там все подозрительные, не только этот бородатый».
В номере она включила ноутбук и принялась просматривать сброшенные туда вчера снимки с праздника. Нужно было выбрать хорошую фотографию Прозревшей и найти снимок, где изображен бородатый.
Если первая фотография нашлась почти сразу – ракурс, с которого снимала вчера Тина, был выбран хорошо, и четких снимков было много, то вот со вторым пришлось повозиться.
Бородатый, словно специально, везде получился спиной, и узнавала его Тина только по куртке – остальные двое были в рубахах, как и все мужчины из Согласия.
– Как же так-то? – бормотала Тина, щелкая «мышкой». – Я же точно помню – был снимок, я его еще увеличивала…
Фотографий было много, но нужный снимок она все-таки нашла и отправила вместе с фотографией Прозревшей Вовчику, открыла страницу турагентства, предлагавшего туры в Город Радости, и сделала заказ.
Выезжать придется завтра рано утром, чтобы успеть попасть в небольшой сибирский город, откуда начиналось путешествие в вотчину Согласия.
«Надо Аньке, пожалуй, позвонить, а то потеряет», – подумала Тина, закрывая ноутбук.
Поселок Листвяково
Игорь приехал в прекрасном расположении духа, Яна увидела это даже из окна, наблюдая за тем, как он выходит из машины.
Она успела выспаться после перелета и нескольких часов езды на машине до поселка и теперь чувствовала себя отлично.
Все, что хотела, она сделала, а теперь еще и насладится своей маленькой шалостью, увидит, как будет обескуражен любовник, – разве это не удовольствие?
Она смотрела, как Игорь, отдав ключи от джипа Игнатьичу, разминает затекшее за долгую дорогу тело, как идет к крыльцу, и почти физически ощущала радость. Сейчас он войдет, поднимется к ней в кабинет…
«Жаль, что еще так рано, что я не могу отослать Клавдию и Игнатьича… придется терпеть до вечера», – с сожалением подумала Яна.
Игорь вошел в кабинет с улыбкой на лице, что в последнее время было редкостью, раскинул руки, приглашая Яну в свои объятия, что она с удовольствием и сделала. От него пахло бензином, пылью и туалетной водой, Яна закрыла глаза и притихла, спрятав лицо на его груди.
