– Я свободен, – моментально ответил Валерий. – Хочешь – ко мне поедем?
– Хочу, – улыбнувшись, словно он мог увидеть это, произнесла Анна.
– Я до вечера на комбинат не собирался возвращаться, но за тобой приеду, – сказал он, и Анна возразила:
– Не нужно. Я приеду сама.
– Тогда я буду тебя ждать дома. Останешься у меня? – И в его голосе она услышала желание получить положительный ответ на этот вопрос.
– Останусь.
Проговорив это «останусь», Анна, как, впрочем, всегда в таких случаях, испытала укол совести – она будет предаваться страсти в объятиях любовника, в то время как законный муж останется лежать в своей кровати в пустом доме под присмотром медсестры.
«Владлен, ну что же мне делать? Ведь я еще жива, я молодая… мне так хочется чувствовать себя любимой… я знаю, если бы с тобой не случилось это, ты никогда бы меня не оставил. Ты ведь любил меня, я знаю…»
Эти мысли отзывались в сердце болью, Анна чувствовала себя предательницей.
Настроение испортилось – так всегда бывало, если до встречи с Валерием у нее оставалось какое-то время.
Анна предпочитала оказываться в квартире любовника сразу, в тот момент, когда такое желание возникало, чтобы не терзаться угрызениями совести и не дать себе возможности передумать.
Она не знала, как правильнее назвать то, что происходило у них с Зотовым, не могла подобрать нужного слова – такого, чтобы не звучало оскорбительно.
Валерий нравился ей, привлекал физически, с ним было хорошо, спокойно – но полюбить его Анна себе не позволяла, чувствуя, что это заставит ее перешагнуть через лежащего в коме мужа.
Промучившись до конца дня, она решила, что нужно брать себя в руки – Валерий ждет ее, он настроился провести вечер вдвоем, и если сейчас она выйдет к нему с кислой миной на лице, о какой романтике может идти речь? Лучше сразу ехать домой, в поселок.
«Он же не виноват ни в том, что случилось с Владленом, ни в том, что я никак не могу решить для себя, хочу ли быть с ним. Ведь, в сущности, ну что такого произойдет, если о нашем романе кто-то узнает? – думала Анна, припудривая лицо перед зеркалом. – Всем отлично известно о состоянии Владлена – он никогда не будет прежним, и вопрос стоит только о том, сколько еще будет биться его сердце. Я ведь тоже это знаю, ну, невозможно ведь быть слепой и глухой и не слышать, не понимать того, что говорят врачи. Владлен так и умрет, не приходя в сознание, – такова правда. А мне нет еще и сорока, что ж теперь – лечь рядом?
О господи, я уже говорю словами Валерки…
Получается, что я его не отпускаю – но и приблизиться так, как он бы хотел, тоже не даю. Собака на сене…
Ведь он мог бы устроить свою жизнь и без меня – он красивый, умный, состоятельный, занимает хорошую должность.
Разве на моем месте не хотела бы оказаться любая? Конечно, хотела бы. Но есть я – и Валера почему-то меня выбрал. И ждет…
Боже мой, как страшно звучит – «ждет»… как будто он ждет смерти Владлена…»
На глаза снова навернулись слезы, и Анна поспешила запрокинуть голову, чтобы не испортить макияж и не потерять время на его восстановление.
«Все, Аня, хватит! Держи себя в руках и не порти вечер ни себе, ни Валерию, который вообще тут ни при чем. Свои мозговые загоны оставь при себе».
Она сменила туфли на сапоги, взяла из шкафа тонкое белое пальто, набросила его, не застегивая, и вышла из кабинета.
В приемной было уже пусто – Надежда убежала домой пораньше, потому Анна заперла свой кабинет, повесила ключ в полку и покинула приемную.
В управлении было уже пусто – позже Анны здесь не задерживался никто, она почти всегда уходила последней, и теперь, под гулкий стук каблуков в пустом длинном коридоре, она чувствовала себя особенно неуютно.
Множество дверей по обеим сторонам, полумрак и этот пугающий звук собственных шагов…
Зотов ждал ее за воротами комбината, стоял у машины, опираясь на капот, и поигрывал черными очками.
Анна увидела его чуть раньше, чем он повернулся, и потому пару секунд полюбовалась красивым профилем, в который уже раз подумав, что такой мужчина обратил свое внимание на нее, а не выбрал стандартно красивую девушку-модель.
Ей почему-то никогда не приходила в голову мысль, что интерес Зотова к ней мог быть меркантильным, она отлично знала, что доходы Валерия от доли на комбинате лишь немного уступают тому, что имела сейчас она. Да и вообще к деньгам Валерий относился без особого пиетета: есть они – ну, и хорошо.
Анна знала, что вырос Валерий в неблагополучной семье, как, собственно, и она сама, и это тоже в какой-то мере их объединяло. Они оба знали, что такое пробиваться с самых низов, а не родиться с золотой ложкой в руке.
Тот же Владлен был из семьи дипломата, получил самое лучшее образование, и для этого ему не пришлось напрягаться настолько, как вынуждены были делать это Анна и Валерий.
Правда, Мецлер был воспитан так, что никогда не позволял себе ничего лишнего ни в словах, ни в поступках, потому у окружающих умудрялся не вызывать открытой злобы или зависти, хотя, безусловно, завистники и недоброжелатели у него имелись, что немудрено для человека его круга и положения.
Зотов, повернувшись, увидел Анну, уже вышедшую из ворот, и, оттолкнувшись от машины, двинулся навстречу.
У нее вдруг забилось сердце в предвкушении, в груди сладко заныло, и в тот же миг Валерий подхватил ее на руки, совершенно не думая о том, что их могут увидеть:
– Наконец-то! Я уж решил, что ты заночуешь в кабинете.
– Валера, отпусти…
Но он донес ее до машины, открыл дверцу и усадил на переднее сиденье.
В салоне машины пахло цветами, Анна обернулась и увидела сзади большой букет роз – Валерий никогда не забывал привезти ей цветы, хотя Анна была к ним равнодушна.
Он сел за руль, завел двигатель:
– Мы сразу поедем ко мне, я приготовил ужин, так что стоит поторопиться, чтобы все не остыло окончательно.
Кулинария была второй страстью Зотова после часов.
Перебиваясь все детство и юность с перловки на серые макароны, он, начав зарабатывать, получил возможность покупать те продукты, которые хотел, и научился готовить те блюда, которые прежде видел только на картинках в потрепанной кулинарной книге, которую мать использовала для того, чтобы подпереть ножку шатавшегося стола.
Книгу он, кстати, забрал – это оказалось единственным, что досталось ему от родителей. Валерий отдал ее в переплетную мастерскую, где книгу привели в порядок, и теперь она стояла в специальном шкафчике в кухне, отведенном под кулинарные книги, которые Зотов привозил из разных стран.
В его квартире Анна всегда чувствовала себя защищенной, и это ощущение ее удивляло – как будто в собственном доме ей было небезопасно. Но Валерий умел создать какую-то особенную обстановку, окутывавшую Анну мягким коконом, из которого совершенно не хотелось выбираться.
