– Согласись, красиво, – отметил Вильхельм.
Фредгарт кивнул, подумав, что красиво безусловно, но ничего сложного в таком походе нет, нормальный выпад «убил или упал». Он прикинул возможности и перспективы варианта «убил» и все-таки задал менее существенный вопрос:
– А если колдовская земля не пускает кочмаков?
Вильхельм с облегчением выдал пояснение, которое явно устал держать при себе:
– Сложность и тайность как раз в этом. Элик собрал колдунов со всех домов, и каждый колдун будет заходить с новым колдовством по следу предыдущего. Первый сгинет – второй идет, второй зря глотки всем порезал – третий, и так, пока не получится.
– А если не получится?
Вильхельм серьезно сказал:
– Только об этом нам и осталось молиться. И о том, что у них не получится какой-то там тайный фокус. Его вроде бы давно готовило одно племя, провернуло другое, оба вымерли или забыли, а теперь вот кто-то раскопал. Что-то про кукушонка. Еще бы я знал, что это значит.
– Так узнай, – раздраженно предложил Фредгарт, подошел к шкафу, вытащил книгу про птиц лесных, морских и степных, полистал, хмыкнул и уточнил: – А что за глотки, почему глотки?
– Колдовство, если я правильно понял, у них сугубо такое: приносить жертву колдовской земле. Принимается жертва народа – принимается народ.
– Вот почему ты про стариков-то. Как в старину.
Вильхельм со скрипом и звяканьем переступил с ноги на ногу.
– Дикари, – сказал Фредгарт. – А наши колдуны, кстати, так умеют?
– Так все умеют. Были бы глотки, а перерезать и слить кровь на землю сможет любой. Ну и пошептать красиво – прими от нас, прими нас.
– Да, это проще, чем трехсмертник.
– Боги, ты действительно веришь в эти сказки, – восхищенно отозвался Вильхельм.
– Не то чтобы верю… Но, Вильхельм, это колдуны. Они в сказке живут, что еще мы способны им противопоставить? Только свою сказку.
Фредгарт захлопнул книгу, бросил ее на стол и признался, будто стесняясь:
– Не верил бы – не послал бы за трехсмертником. Тем более Хейдара.
– Да уж. Со всей щедрости распорядился самым ценным моим бойцом.
– Не прибедняйся. От него новостей так и нет?
– Так рано еще, – даже удивился Вильхельм и добавил, поколебавшись: – С Альдоги запрос пришел. Местная стража стеснительно интересуется про ту девку, ищем ли мы ее.
– Боги, она и там кого-то убила? – развеселился Фредгарт.
– Не она и не убила. Я так понял, Хейдар помял кого-то. Стражу, в смысле.
Фредгарт хмыкнул.
– Всего лишь помял? Смерть сильно смягчила Хейдара. Ну да ладно, зато теперь мы достоверно знаем, что Альдогу они прошли. А эти олухи нам всю секретность порушить могут. У тебя же с мастером альдожской стражи хорошие отношения? Попроси его олухам рот заткнуть. Дали себя побить – какие из них стражи? Пусть выгонит их, высечет, я не знаю.
– У них не секут.
– Так и у нас тоже, ты об этом в Пристенке расскажи. Ну пусть сошлют тогда или прирежут. Мастер там умный, придумает чего, я верю.
Он резко замолчал, пригладил бородку и сказал:
– Вот что, Вильхельм. Никуда мы не денемся все-таки. Если жить хотим, должны взять Рав раньше, чем кочмаки. Правильно?
Вильхельм кивнул, положив руку на грудь. Фредгарт продолжил:
– И надеяться на то, что Хейдар вернется сегодня-завтра, что вернется с трехсмертником, что трехсмертник позволяет заходить на колдовскую землю, что… Короче, надеяться на одно непроверенное чудо мы не можем. А если против нас применяют другое чудо, ответить следует соразмерно. Собирай-ка, Вильхельм, стариков, кого не жалко. Прямо в Пристенок, прямо с завтрашнего дня. Сброд всякий, нищих, калек, лишних. Семьям заплатим немножко, не пожалеем.
Вильхельм моргнул, пожевал губами и все-таки спросил осторожно:
– Зачем?
Фредгарт ответил, глядя ему в глаза:
– Ты поймешь, я уверен. Любой сможет, сказал ты про колдовство с глотками. А ты не любой.
– Я воин, – помолчав, напомнил Вильхельм.
– Ты хранитель, – встречно напомнил Фредгарт тем же тоном.
Вильхельм тоскливо спросил, уставившись в окно:
– А если не найдем столько стариков, если семьи не уговорим?
– Ты не спрашивай, а собирай.
– Сколько надо?
– Кочмаки сколько везут?
– По десятку в каждом отряде.
– И отрядов десятки. Понятно. Нам, значит, по меньшей мере несколько дюжин надо. Лучше с запасом. Собирай. Не стариков, так баб. Этого-то добра хоть на улицах, хоть где полно. С гильдий стряхни, с теневиков, у них ненужных много, в веселых домах и так далее. С каждой гильдии по дюжине, вот и наберете с лихвой.
– А если нет?
– Если нет, по улицам пройдетесь, – отрезал Фредгарт. – Всё равно сдохнут через неделю, а так хоть общей пользе послужат.
Вильхельм наконец оторвался от окна и кивнул.
– И играй общий призыв, – подытожил Фредгарт. – Кинеок хотел срочный совет. Будут ему и срочный совет, и общий призыв по всему союзу, и поход спасения. К завтрашнему дню точно не успеем, а вот через два дня будь готов. Сам всех поведешь, воин.
Вильхельм кивнул иначе и улыбнулся.
Часть пятая
Значит, мы
1
Кошше не ждала спасения.
Она ждала удара, возможно, не одного, и смерти, скорее всего, страшной и мучительной.
Ждала, что разобьется о палубу тихой лайвы или наденется мгновенно и беспомощно затвердевшими спиной и животом на мачту либо другую торчащую палку, деревянную или железную, высаживая кишки, душу и остатки надежды в холодный мокрый воздух.
Ждала, что, если повезет упасть мягко, ее тут же примут в ласковые объятья горящие и гниющие трупы, которые Кошше, как ни пыталась жмуриться, все-таки умудрилась рассмотреть, пока лайва проплывала мимо причала.
Ждала начала страшной смерти, выбивания души или даже всех душ из тела, которому останется гнить заживо, как это произошло с Хейдаром – не дура же Кошше, смогла сложить его знания о способностях тихой лайвы с состоянием его организма, натужно и по частям выходящего из стадии трупного разложения.
Она ждала, наконец, легкого и почти желаемого погружения сквозь дно жизни, которого давно достигла, в спокойную смерть: если бы промахнулась мимо лайвы, просто расшиблась бы о воду и утопла, хоть смиренно, хоть побарахтавшись, но без сил и навыков, помогающих одолеть глубину и течение. Да и мары, как бы добродушны ни были, отпускать и щадить Кошше, кабы она умудрилась не утонуть и выплыть, не стали бы.
