Глава 34
«Чем выше влез, тем гибельней паденье;
Зловонней плевел лилии гниенье!»
Уильям Шекспир
Ещё не было и девяти утра, а Амелия и мистер Гудмен уже покидали здание суда. Джентльмен сжимал в руках ордер на обыск квартиры Даниэля Байрона, добиться которого почти не составило труда. Говард без опаски за собственную репутацию рассказала судье Одли все детали её взаимоотношений с Байроном-старшим и его сыном. Как выяснилось, Даниэль скрыл от следствия письмо, написанное Питером, дабы не компрометировать его в глазах коллег, и разумеется, умолчал о ссоре. Каждый из этих фактов на фоне истории Томаса Уэбстера ставили под сомнение благочестивость именитого семейства. К тому же судья Одли, к великой удаче Амелии, всегда недолюбливал Питера Байрона и посему с лёгкостью пошёл навстречу. Тем более что исповедь леди показалась ему вполне убедительной и уж если не подтверждала вину Даниэля, то ставила под сомнение его профессионализм и компетенцию.
– И что дальше? – запахивая ворот пальто, спросила адвоката Говард.
Сегодня было особенно сыро и холодно. Порывистый ветер то и дело подхватывал мусор да обрывки газетных листов, гоняя их по улицам.
– После ланча мы обыщем квартиру Байрона и его кабинет на предмет сокрытых улик. А дальше будем действовать по ситуации. Судья Одли расположен к вам, Амелия, так что постарайтесь не делать глупостей, предоставьте всю работу мне. Возвращайтесь в поместье, к тому же завтра похороны вашего мужа.
– Похороны подонка! – с отвращением поправила Гудмена леди.
– Как бы там ни было, похоронить Байрона ваша прямая обязанность перед Всевышним. Не стоит сеять сомнение в сердцах присяжных.
– Я понимаю, – тягостно вздохнула Говард. – Но завтра слушание о причастности к делу Томаса, я должна присутствовать в суде!
– Хм, – Джеймс задумался, подняв взгляд к хмурому небу, затянутому сердитыми тучами. – Слушание назначено на восемь утра. А похороны?
– В три.
– Тогда, возможно, вам стоит остаться в Лондоне, и, даст Бог, домой вы вернётесь уже с Томасом.
Леди невольно улыбнулась, её глаза зажглись восторженным предвкушением.
– Было бы прекрасно!
Они ещё немного постояли молча, наблюдая за лениво проезжающими экипажами и немногочисленными прохожими – никто не хотел покидать свои дома в такую погоду. А затем Амелия ненавязчиво поинтересовалась:
– Мистер Гудмен, а мой роман? Он ведь больше не является уликой по делу, могу ли я забрать его?
Джеймс растерянно пожал плечами, поправляя на голове цилиндр, который так и норовил съехать набок из-за ветра.
– Думаю, в этом нет ничего предосудительного. Я заберу.
– Нет, что вы, не хочу обременять вас такими глупостями. Тем более что мне как раз по пути. Я сама зайду в Скотланд-Ярд и потребую у Даниэля рукопись.
– Не самая удачная идея, после того как вы дали против него показания, – неодобрительно нахмурился Гудмен.
– Но ведь он пока не в курсе, – обворожительно улыбнулась Амелия.
– И всё же, быть может, я сопровожу вас?
– Джеймс, – леди звонко рассмеялась. – Вы думаете, я не в состоянии постоять за себя?
– Напротив, – мягко улыбнулся Гудмен, – я переживаю за детектива Байрона.
– Обещаю, я и пальцем его не трону! – учтиво поклонившись, Говард легко сбежала по ступенькам, словно её подхватил на руки сам ветер.
– Постарайтесь с ним не разговаривать о деле! Байрон не должен знать, что готовится обыск.
– Обещаю, – кивнула Амелия и уже через несколько секунд скрылась за поворотом.
Они столкнулись прямо в приёмной. Байрон отдавал какие-то распоряжения инспектору, но, заметив супругу своего отца, сразу же прекратил разговор, медленно двинувшись ей навстречу. Говард досадливо нахмурилась, но взгляд не отвела, дабы не вызывать подозрений.
– Чем обязан? – холодно отозвался Даниэль, учтиво поклонившись.
Леди, следуя этикету, слегка присела и натянуто улыбнулась.
– Я хотела забрать свою рукопись, она ведь больше не является уликой.
Байрон звучно хмыкнул, посмотрел по сторонам и, взяв Говард под локоть, отвёл в сторону.
– Амелия, – поучительным тоном заговорил детектив, – ты отныне носишь мою фамилию, нравится тебе это или нет, и должна считаться с моим мнением.
– Прошу прощения… – не улавливая сути, сконфуженно нахмурилась леди.
– Ты не можешь больше писать, – строго заявил Даниэль.
– То есть? – Амелия дёрнула рукой, сбрасывая неугодное прикосновение, и чуть отошла назад.
– Женщинам семьи Байрон не пристало слыть бульварными писаками! Я не позволю порочить своё имя! Так что прошу, выбрось эти глупости из головы и возвращайся домой. Как там, к слову, подготовка к похоронам отца?
Наглость детектива настолько поразила Амелию, что первые несколько секунд леди была не в силах даже пошевелиться. Она просто смотрела на мужчину, судорожно хлопая ресницами, обескураженная, потрясённая, оскорблённая.
– Не смог посадить меня в тюрьму, нашёл иной способ отыграться? – спустя некоторое время сквозь зубы процедила Говард.
– Я умоляю тебя, – снисходительно усмехнулся детектив. – Спроси любого джентльмена в Лондоне, и он скажет, что писательство не то ремесло, коим должна владеть женщина.
– А чем, по-твоему, должна владеть женщина?
– Вышиванием, игрой на фортепиано? – явно потешаясь, отмахнулся Байрон.
Амелия чуть было не задохнулась от гневного возмущения.
– Судя по всему, дрожайший пасынок, – колко цепляя языком последнее слово, ответила Говард, – в вашей семье единственное уместное ремесло – это беспрекословное подчинение. Интересно, покойная миссис Байрон была в курсе, скольких женщин насильно подкладывал под себя твой отец?
Не стерпев столь оскорбительного обвинения, исполненный ярости Даниэль потерял контроль и хлёстко ударил леди по щеке. Амелия, вскрикнув, попятилась назад. Несколько инспекторов обратили к паре взоры. Воцарилась гробовая тишина.
Байрон замер, трясясь то ли от шока, то ли от взбунтовавшихся эмоций. Его глаза заблестели, точно стеклянные, губы нервно задрожали, челюсть заходила ходуном.
– Амелия… – осознав содеянное, Даниэль шагнул было вперёд, чтобы взять девушку за руку, но Говард резко отпрянула.
– Не смей! Не смей прикасаться ко мне! – воскликнула она. – Ты весь в своего отца! От кончиков волос до подошвы туфель. Даже твой пиджак смердит подлостью!
– Прости меня, я… – растерянно затараторил детектив, не ведая, куда деть себя от стыда.
– Давай опустим никому не нужные извинения! – ядовито прошипела Амелия. – Я всё равно не верю в их искренность! Не ты ли на приёме у Алана Линча, после того как я уехала, красноречиво разглагольствовал о моей павшей натуре? Избалованная вниманием блудница? Кажется, так ты назвал меня в тот вечер?
