Мужчина хотел было удалиться, но Амелия требовательно окликнула его.
– Детектив! Ваши улики косвенные! Они не доказывают вину мистера Фостера! К тому же он не является автором этого злополучного романа!
Байрон остановился, обернувшись. Мистер Гудмен сделал шаг вперёд, поравнявшись с Амелией.
– Выслушайте нас! – обратился к коллеге Джеймс.
Потоптавшись на месте, детектив указал рукой в сторону лестницы.
– Поднимемся в мой кабинет, – холодно ответил мужчина.
Там, в небольшой комнате, скудно обставленной мебелью, Говард объяснила сыну своего покойного мужа, что автором романа являлась она, а Фостер всего лишь был посредником между ней и издателем. Байрон был потрясён и отнёсся к данному заявлению скептически, но всё же составил протокол, который Говард с готовностью подписала.
Через десять минут в кабинет привели Джозефа.
– О, дорогой! – воскликнула леди, увидев на лице мужчины ссадины с кровоподтёками и, не сумев сдержать чувств, бросилась к нему навстречу.
Фостер крепко обнял тонкий стан, прижимаясь шершавой щекой к женскому виску.
– Зачем?.. Зачем ты им рассказала? – прошептал журналист, сжимая любимую в своих объятьях. – Пусть бы решили, что это я, да оставили тебя в покое…
– Но ты невиновен, я знаю это… – так же тихо ответила леди.
За происходящим наблюдали три пары глаз. Байрон смотрел на Фостера и Амелию с нескрываемым отвращением. Гудмен с неловкостью. Томас безразлично, хотя внутри клокотала ревность. Но американец блестяще умел скрывать истинные эмоции. Рэнделл не испытывал к журналисту ненависти и даже неприязни, просто мужское эго свирепело, когда чужие ладони скользили по талии его женщины.
– Что же, мистер Фостер, вы можете быть свободны. Приношу свои искренние извинения за доставленные неудобства, – сухо произнёс Байрон, желающий как можно скорее окончить сей спектакль.
Амелия отстранилась от Джозефа и возмущённо посмотрела на детектива.
– Неудобства? Так вы имеете наглость это называть? Да его же били!
– Амелия, не нужно, всё хорошо, – Фостер коснулся плеча бывшей любовницы, но Говард уже было не остановить.
– Как вы вообще смеете называть себя служителем закона, Даниэль! Творите бесчинства пуще уличного хулиганья. Арестовали совершенно невиновного человека, избили его… А кто теперь восстановит репутацию мистера Фостера?!
– Амелия… – снова попытался вклиниться журналист.
– Это всего лишь недоразумение, миссис Байрон, – раздражённо отозвался Байрон. – Я сделаю официальное заявление в прессе, если вы того желаете. А сотрудник, который применил при задержании силу, будет отстранён от службы. Такой вариант в качестве моих извинений вам подходит?
Говард смерила детектива пренебрежительным взглядом и кивнула.
– Вполне. Идём, Джозеф, – с этими словами дама покинула кабинет. Журналист и американец последовали за ней.
В коридоре леди попросила Фостера дать ей минуту, чтобы переговорить с Томасом. Тот учтиво поклонился Рэнделлу и спустился по лестнице, прихрамывая на левую ногу.
– Я немного побуду с ним, – бережно касаясь руки Томаса, сказала Амелия. – И если ты не против, к ужину вернусь в твой дом.
– Я против, – твёрдо ответил мужчина, но сразу же мягко улыбнулся. – Против расставаться с тобой даже на миг. Может быть, твой журналист справится самостоятельно?
Говард отрицательно покачала головой. Она не могла оставить в столь тяжёлый момент человека, что даже под страхом смертной казни не оступился от своих чувств и не выдал её имени.
– Ты ревнуешь?.. – кокетливо улыбнувшись, спросила Амелия.
– А следует? – Томас наклонился, чтобы поцеловать возлюбленную, но тут из кабинета Байрона вышел Гудмен, и американцу пришлось отступить.
– Что же, джентльмены, я вынуждена вас покинуть, – Амелия учтиво кивнула, мужчины поклонились.
Леди покинула участок вместе с Джозефом Фостером, довольная удачным исходом предприятия. Гудмен поехал в редакцию, дабы получить копию романа Амелии, а Рэнделл отправился к Алану Линчу. И лишь Байрон метался от стены к стене, захлёбываясь ядом. Детектив буквально рвал и метал. Картина снова не складывалась! Каждый раз, когда мужчина находил зацепку, всё рассыпалось как карточный домик с лёгкой руки мисс Говард.
Он и сам не верил в то, что Фостер мог убить его отца. Тот, кто нанёс удар, знал наверняка, что делал. Место выбрано неслучайно, точно, прицельно. Один удар, пробивший яремную вену и гортань, не оставил Байрону-старшему шанса. Фостер не смог бы подобраться так близко, мало того, у журналиста даже на допросе тряслись руки. А убийца был собран и готов отнять жизнь. Он бил чётко и безжалостно.
Совпадение описанного убийства в романе Амелии и произошедшего в реальности никак не шло из головы детектива. Ближе к полудню он, так и не найдя более рационального объяснения сего, вызвал к себе инспектора и выписал ордер на обыск комнаты миссис Байрон в доме её отца, а также остальных частей поместья, где было совершено убийство. По мнению детектива, все нити вели именно к вдове судьи. Да и оружие убийства было до сих пор не найдено. Возможно, убийца спрятал его где-то в доме.
Глава 27
«Но духи лжи, готовя нашу гибель,
Сперва подобьем правды манят нас,
Чтоб уничтожить тяжестью последствий».
Уильям Шекспир
Амелия проводила Джозефа до квартиры в Кенсингтон-парке. Не опасаясь косых взглядов и сплетен, так как, по мнению леди, ниже было пасть невозможно, она всю дорогу придерживала мужчину под руку и за талию.
Фостеру досталось. При задержании, которое произошло на глазах всей редакции, джентльмен получил несколько увесистых ударов дубинкой по голове и ногам, хотя и не проявлял открытой агрессии по отношению к инспектору.
Остановившись у крыльца, Говард отняла руку от спины мужчины и отошла на пару шагов назад.
– Напейся и выспись, – тепло улыбнулась Амелия, скользя взглядом по измученному лицу джентльмена. – Завтра в твоей газете выйдет опровержение и публичные извинения, сможешь вернуться на работу. Может быть, даже подзаработать на этом скандале.
Журналист печально усмехнулся. Возникла неловкая пауза. Молодые люди смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
– Поднимешься? – сипло стравив застрявший в гортани воздух, пробормотал Джозеф. Амелия отрицательно качнула головой.
– Прости, но мне нужно идти…
– К нему? – остро и холодно произнёс журналист.
– Прошу прощения? – наигранно удивилась Амелия.
– Ты изменилась… – горько заметил Фостер. – Твой взгляд, жесты, ты даже говоришь более мягко.
