— То ты меня покалечить норовишь, то Паха…
— А Паха чего?
— Мне кажется, он прямо сейчас мне готов морду набить! — доверительно сообщил Баравин.
Я оглянулась на барную стойку и тут же встретилась с Долгих глазами. Пашка и не думал отводить от нас взгляд. У меня даже в горле от охватившего волнения пересохло.
— Что с ним? — озадаченно произнесла я.
— Вестимо ревнует, — ухмыльнулся Буравин.
— Да ну-у, — протянула я.
— Я бы тебя, малыш, тоже ревновал, если б мы встречались… Жаль, я не в твоем вкусе! — Буравин нагло подмигнул. — Вот все-таки Долгих заливает: «Полина — моя подруга…»
— Ага, — растерянно отозвалась я. Щеки от такого открытия запылали. Снова взглянула в сторону Паши. Сейчас он демонстративно уставился на сцену. Потом опять оглянулся на нас…
Я встала на ноги, уперлась руками в подлокотники и склонилась над Буравиным.
— Что ты делаешь? — удивился Герман, когда мое лицо оказалось слишком близко.
— Провожу следственный эксперимент! — сообщила я.
Герман осторожно выглянул и посмотрел на Пашку. Потом снова на меня. Зажмурился и вытянул губы в трубочку. Клоун! Не дождавшись поцелуя, приоткрыл один глаз. Спросил:
— Сосаться-то будем?
— И не мечтай! — рассердилась я. — Лучше ответь: тушь не размазалась?
— Какая тушь? — озадачился Герман.
— Для рисования, блин! — огрызнулась я. — Мы же сидим на уроке ИЗО! Буравин, не тупи! Макияж у меня как?
— А-а-а! Все тип-топ!
— Комочков на ресницах нет?
— Не-а!
— А Пашка смотрит?
Буравин снова выглянул.
— Ага! Сейчас нас глазами испепелит…
— Клево!
Я с довольным видом выпрямилась.
— Так, может, это… — продолжил Герман, развалившись в кресле, и глядя теперь на меня снизу вверх. — Подойдем ближе и прямо перед ним засосемся?
— Без любви, как ты выразился, не засасываюсь! — серьезно проговорила я. — Правило Ковалевой! И что за слово вообще? Ужас! Я тебе не пылесос! Пока, Буравин!
Сделала пару шагов и обернулась:
— И хватит про нас с тобой всякие глупости болтать! А то я в отместку такого насочиняю! — предупредила я.
Буравин послушно закивал. Настроение мое значительно улучшилось. Реакция Паши на наш спектакль, конечно, немного озадачила… Но охватившую радость скрывать было сложно. Ой, а если Буравчику все это только показалось? Тем не менее, пританцовывая, я подошла к Долгих.
— Чего это ты такая веселая? — нахмурившись, поинтересовался Паша.
— Да так… — я не могла скрыть улыбку. — Любовь, знаешь ли, окрыляет!
— К Буравчику?
— А к кому ж еще? — Я похлопала Долгих по плечу и рассмеялась. — Не к тебе же, Павлуша!
Чувствовала, как Пашка напряжен… Мамочки, неужели все это мне не снится? Он… он ревнует? Когда я встречалась со Степой такого точно не было!
Мы молча уставились на сцену, где сейчас завывала какая-то разукрашенная девица в платье из ядовито-зеленых перьев, как у попугая. Паша наклонился ко мне и проговорил:
— Ты права, любовь окрыляет! Уля, кстати, должна тоже прийти…
— Ой, ну надо же! — не поворачивая к другу головы, протянула я. — Вот радость-то!
— Ага. Не только тебе с Буравчиком целоваться…
Я сердито оглядела танцпол. Заметила своего длинноволосого «приятеля»… Будь он тоже неладен.
— Вон твоя Ульяна пришла, — кивнула я в сторону меховых Гуччи. — Иди с ней целуйся!
— Где? — завертел головой Паша. — Сдурела, Ковалева? Это же мужик…
— Да? А как со спины на Ушацкую похож! Один в один!
Наверное, мы бы с Пашей здорово поссорились, если бы в толпе танцующих в этот момент не мелькнуло знакомое лицо…
— Не может быть! — растерянно пробормотала я.
Глава 20
— Поля, все в порядке? — озабоченно спросил Паша.
Я на мгновение посмотрела на Долгих, а затем снова уставилась на сцену, возле которой уже никого не было. Разумеется, в этой странной истории все растворяются по щелчку пальцев… Мне просто показалось.
— Нет, не в порядке! — честно ответила я. — Мне на улицу надо… Здесь душно и шумно. И, кажется, начались галлюцинации!
Долгих тут же схватил меня под локоть и повел к выходу.
— Где болит? Воды принести? — засуетился Паша, когда мы оказались на свежем воздухе.
— Погоди ты, не мельтеши! — попросила я.
— А что такое? Мутит? Голова кружится?
— Ага. В ней чёртики отплясывают!
— Чёртики? Какие чёртики? — удивился Паша.
— Черные и с рожками. Румбу. Ча-ча-ча…
Долгих внезапно прильнул губами к моему лбу.
— Температуры нет, — вынес вердикт Пашка, когда я растерянно подняла на него глаза. — Но освежиться тебе не помешает!
С этими словами Долгих подхватил меня на руки и перекинул через плечо.
— Ой-ой! — запричитала я. — Что творишь, Павлентий, платье задралось!
Я попыталась одернуть задравшееся платье, но Пашка уже сам поправил короткую юбку, дотронувшись пальцами до моей оголившейся пятой точки. И, кажется, его рука задержалась там дольше положенного…
— Долгих, прекрати меня лапать! — прорычала я.
— Ты же не хочешь светить трусами на всю улицу? — подал голос Пашка. — Привет, ребят!
— Что? Кто там? — всполошилась я, поднимая голову.
— Привет, Паша, кого тащишь? — донесся насмешливый мужской голос.
— Ковалеву! — Пашка повернулся спиной и продемонстрировал меня нескольким знакомым ребятам, которые вышли из клуба покурить.
— О, привет, Полинка!
— Привет! — кисло отозвалась я, продолжая висеть вверх тормашками.
Паша, словно избушка на курьих ножках, опять развернулся и понес меня в сторону пляжа.
— Только не смей в воду кидать, слышишь? — истошно заорала я. — Убью!
Но Пашка, продолжая держать меня на руках, уже на ходу разувался. Долгих зашел в воду прямо в брюках. Легкие волны бесшумно накатывали к его ногам… Еще полчаса назад я любовалась этим берегом с балкона клуба, а теперь рисковала искупаться в море прямо в одежде.
— Паша, это уже совсем не смешно! — продолжала вопить я.
Долгих, аккуратно придерживая меня за спину, низко склонил к воде. Я закинула ноги парню на талию, а руками обхватила его крепкую шею. Вцепилась, словно клещ.
