— Полина! — снова подсказала я. Что за память девичья?
— Да-да! Полина! Если ты от Ульяны, скажи, что я передумал.
— Передумал? — переспросила я. Ничего не понимаю.
— Да, — кивнул Матвей. — Это очень опасно. Я не могу так ею рисковать…
Да в чем дело? Я растерянно молчала. Воспользовавшись моим замешательством, парень вырвал свою руку и вылез в дырку в заборе.
— Пока, Полина! — выкрикнул он красивым хрипловатым голосом. Из его уст эта фраза прозвучала так озорно, будто он бросил со сцены: «Привет, Олимпийский!»
Я просунула голову в дырку забора. Матвей бежал вдоль коттеджей, не оборачиваясь. Тоже вылезла на улицу, но догонять парня не стала. Выйду к городу через частный сектор и, пожалуй, к гаражам уже точно никогда в жизни не вернусь.
«Это очень опасно. Я не могу так ей рисковать…» — до сих пор звучало в моей голове. Да, дела…
*
Пашка стоял у подъезда, прислонившись к своей машине. Дверь открыла ногой. Сначала показались сумки и пакеты, а потом уже сама я.
— Ну ты и капуша, Ковалева! Уже полчаса тебя жду… И куда столько вещей набрала? — кинулся мне навстречу Долгих. — Думал, ты закрыла сессию. А тебя, оказывается, отчислили? Это каникулы, Поля, а не переезд…
— Ха-ха! — буркнула я. — Как смешно! Тут все нужное, осторожно! А вот здесь, в переноске, Изабелла!
— Слушай, — пробормотал Пашка, — если бы мы ехали вчетвером, из-за всего твоего барахла вещи остальных бы точно не поместились…
— Не барахло, а багаж! — важно поправила я. — И ручная кладь! А Уля не едет? Думала, ты просто первым делом за мной заехал!
Я прикинулась дурочкой. Конечно, уже знала, что Шацкая отчаливает на поезде. Ту-ту! Скатертью дорожка! Надеюсь, ей досталось место недалеко от туалета…
— Нет, не едет, — грустно покачал головой Пашка. — Отец ей билеты на поезд купил, она даже не думала, что так будет…
Как же! Не думала… По рассказу моей мамы, Шацкая сама попросила у родителей билет на поезд.
— Ой, какая жалость, — процедила я сквозь зубы. — А мой принц на белом коне? Герман Буравин!
— Его в машине укачивает, — доверительно сообщил Пашка.
Я с подозрением уставилась на Долгих. Конечно, была рада, что Буравчик не едет с нами, но как-то это странно…
— Укачивает, значит? — переспросила я.
— Давай сюда свою переноску! — не ответив, потянулся за моими вещами Пашка. — Тебе вон Смирновы их окна ручками машут!
Я передала другу вещи и задрала голову. Нашла окно нашей кухни… Эх, а ведь я даже буду по ним скучать. Они как вторые родители. Елена Петровна так точно порой относится ко мне лучше родной матери. По крайней мере, не придирается так…
В окне Смирновы махали мне на прощание. Все трое. Так трогательно! Вон и Гошкина голова едва торчит над подоконником… Когда его родители отвернулись, мальчишка показал мне средний палец. Я скорчила страшную гримасу и простояла так несколько секунд с высунутым языком и скошенными к носу глазами, пока ко мне не подошел Пашка.
— Поликарп, все в порядке?
— А? Да, конечно! — стушевалась я.
Снова взглянула на окно. Гошка изобразил злорадный смех.
— Непростое прощание с лучшим другом? — усмехнулся Паша, глядя на наше поведение.
— Ага, и как я без него целых два месяца? — притворно вздохнула я.
— Уж как-нибудь, — ответил Пашка. — Давай, ныряй в машину!
Я с радостью уселась на переднее пассажирское сиденье. Что ж, все вышло круто. Ведь изначально я представляла, как еду сзади с озабоченным Буравиным. И надменной Ульяной Шацкой, восседающей рядом с Долгих…
Пашка сел за руль и отрегулировал зеркало заднего вида.
— Готова? — спросил он.
— У тебя ремень безопасности заклинил, — проворчала я, дергая черную ленту.
— Ну куда ты так тянешь?
— Да я уж по-всякому…
Пашка перегнулся через меня и с легкостью вытянул ремень безопасности. Все же повозился с застежкой. Его темноволосая шевелюра маячила перед моими глазами. В эту минуту все в Паше умиляло… Его парфюм, близкое присутствие, взъерошенные волосы, длинные изящные пальцы, которыми он держал застежку ремня… Захотелось прикоснуться к нему… Когда Паша справился с защелкой, я обхватила его лицо ладонями и чмокнула в лоб.
— Ты чего? — с удивлением в зеленых глазах посмотрел на меня Паша.
Взять бы да и ответить: «Люблю я тебя, дурак, до мурашек. Не сдержалась».
— Спасибо, что помог пристегнуться! — сказала я.
— Не за что… — ответил Пашка, заводя машину. — Какая ты вдруг стала… гм, вежливая.
— Я всегда такой была! — проговорила я, на удивление ничуть не смутившись.
— Поехали!
Пашка включил музыку. Машина плавно тронулась. Первый час нашего пути друг молчал, время от времени с любопытством поглядывая на меня и странно улыбаясь.
— Ну что? — не выдержала я. Первой нарушила затянувшееся молчание.
— Ты как-то изменилась, — сказал Пашка.
Я пожала плечами.
— Не понимаю, о чем ты… Все, как обычно!
— Что у тебя за синяк на коленке?
Он разглядывает мои ноги?
— Об стол ударилась… — нехотя сообщила я. На самом деле, зацепилась об забор, когда собиралась драпать за Матвеем. Я, кстати, так еще и не решила, стоит ли рассказывать обо всем, что узнала о Шацкой, Пашке… Пока лучше перевести тему. — А Изабеллу сзади не укачает?
— Вином из одуванчиков? — усмехнулся Пашка.
— Я ей клубнику давала, — зевнула в ответ я. — Во сколько мы приедем домой?
— Часа в два ночи… Родители откроют?
— Под заборам если что подремлю, — ответила я.
Пашка рассмеялся и потрепал меня по волосам.
Вскоре я самым наглым образом уснула. Утомил однообразный пейзаж за окном и бьющее в лобовое стекло солнце, от которого постоянно приходилось щуриться…
Это странно, но мне приснился Матвей. Будто я была на его концерте. Стояла в первом ряду и размахивала руками, чтобы он меня заметил. Патлатый пел какую-то красивую песню своим бархатистым голосом… А затем, под рев девчонок, стянул с себя майку и, подойдя к краю сцены, присел на корточки рядом со мной.
— Ты меня помнишь? — спросила я, пытаясь перекричать музыку.
— Подписать майку? — вместо ответа невозмутимо поинтересовался Матвей.
— Да-а-а! — словно сумасшедшая фанатка заверещала я.
— Как тебя зовут?
— Меня зовут По-ли-на! — сердито рявкнула я. — Три раза тебе говорила!
