— Ну? Если его арестовали, я могу помочь — в этот момент Ли готов был поднять свой спецотряд и идти на штурм тюрьмы.
— Этому уже не помочь. Мой отец — предатель… — Тарик заплакал.
Генерал шагнул ближе, но обнять плачущего офицера не посмел.
— Зачем ты так говоришь — рассудительно сказал он — что же хорошего в том, что тут у вас происходит. Посмотрите, как вы живете. В ваших небесах — бандитствуют самолеты НАТО. У вас на земле — американские военные базы, базы ваших врагов. Американцы разъезжают по вашим улицам, убивают людей и им ничего за это не бывает. Твой отец просто хотел, чтобы всего этого не было. Он родился в стране, где был коммунизм и жили намного лучше. И мы, китайцы — коммунисты. Разве ты можешь осуждать своего отца за его выбор. Разве ты не знаешь, что отец всегда сделает правильный выбор, в который будет вложена вся мудрость лет, которые он прожил. Зачем ты так говоришь?
— Мой отец продал пакистанский народ американской тирании! Он продал свой народ американцам.
Генералу Ли показалось, что на него пахнуло ледяным ветром.
— Что?
— Он писал… американцам… американцам, которые нас убивают.
Ли не сдержался, схватил пакистанца за грудки.
— Этого не может быть! Зачем ты лжешь на своего отца?! Зачем?!
— В кармане… вот…
Ли выхватил смятый бумажный листок. Английский он знал хорошо — а написано было именно на этом языке. Буквы расплывались перед глазами.
Истинная… задача… взаимодействие… готовы…
— Где ты это взял?!
— В кабинете отца. Он часто писал, заперев дверь — но его срочно позвали. Мне всегда было интересно, что он пишет, запершись… я думал, что это книга.
Книга…
— Давно это было?!
— Утром.
— Стой здесь, никуда не уходи.
Генерал Ли был в таком шоке, что не заметил даже небольших несостыковок, которые были. Он понимал сейчас только одно — он единственный может разобраться в этой ситуации и должен сделать это прямой сейчас, немедленно. Все наступление, которое готовили миллионы людей долгие годы — повисло на волоске, оно может превратиться в катастрофу, если американцы уже готовы их встретить…
Американцы…
Он вбежал в ангар. Боец, который, по-видимому, был назначен охранять его — отступил в сторону, опустил снайперскую винтовку.
Генерал подбежал к тому из северокорейцев, который был представлен ему как старший.
— Как тебя зовут, я забыл.
— Меня зовут Туль
[82], товарищ генерал.
— Какое твое имя!? Почему у тебя нет человеческого имени?
— Меня зовут Туль, товарищ генерал, — повторил северокореец с выражением пластмассового болванчика с синтезатором голоса.
— Хорошо… Туль. У меня возникла серьезная проблема с агентом. Очень серьезная проблема с агентом. Нужно поехать и разобраться прямо сейчас.
— Нам приказали подчиняться любым вашим приказам, товарищ генерал.
— Мне нужно восемь человек. С оружием, в гражданской одежде.
Не меняя выражения лица, северокореец сказал несколько слов на своем языке — и семеро его солдат встали и как один бросились к стоящему тут самолету — там, внутри было снаряжение.
— Эти люди должны стрелять только, когда я прикажу и только в тех, в кого я прикажу. Никакого самоволия.
— Если кто-то из моих людей осмелится ослушаться приказа, я расстреляю его лично, товарищ генерал.
— Но может быть, придется воевать с охраной. Твои люди должны быть лучшими из лучших.
— Четыре моих человека способны победить взвод обычной армии, товарищ генерал. Восемь человек — роту.
— Хорошо. Но стрелять, только когда я скажу.
* * *
Первым взяли внедорожник Лэндровер, на котором приехал майор Тарик. Второй — пригодилась та машина, которую взял себе генерал. Ехали быстро. На улицах была почти что привычная суета, меры прикрытия работали…
Дом, где жил генерал, охраняли военные — поэтому, одна машина поотстала, чтобы служить мобильным резервом. Машину Тарика хорошо знали, он был за рулем — и потом ее без проблем пропустили внутрь.
— Сидите здесь — приказал генерал — проверяя пистолет, свою старую, купленную в Пешаваре Беретту, снятую с трупа американского солдата.
— Кто-то должен пойти с вами. Мы отвечаем за вас перед своим командованием.
— Вы должны подчиняться приказу.
Северокореец промолчал.
Генерал вышел, мрачно осмотрелся. Заметил дым из окна, покачал головой и пошел к двери. Она была не заперта.
* * *
Генерал Алим Шариф, новый начальник пакистанской военной разведки, он же личный агент генерала Разведывательного управления Народно-освободительной армии Китая Джозефа Ли почти не изменился — только морщины на лице стали глубже и голова стала совсем седой. В комнате, несмотря на открытое окно было полно дыма, на столе лежали какие-то бумаги и короткоствольный автомат Калашникова. Сам генерал — стоял у уродливого, раскаленного железного ящика, который можно использовать для приготовления жареного мяса.
— Это правда? — спросил Ли.
Он надеялся угадать. Но угадывать — ничего не пришлось.
— Да.
Ли вытащил пистолет.
— Сколько они тебе заплатили?
— Много.
Генерал Алим Шариф вытащил из сейфа ещё две пачки с долларами и бросил их в огонь. Дымом потянуло сильнее.
— Вы платили больше. Но я не успел сжечь даже то, что заплатили мне американцы. Поможешь?
— Зачем ты это сделал? Разве ты не коммунист? Разве то что ты мне сказал — ложь?
— Я коммунист. А ты — нет.
— Что за чушь ты говоришь?!
— Вы уже давно не коммунисты.
— Ты что, совсем идиот? Если мы не коммунисты, тогда кто коммунисты? Зачем ты предал нас, мы несли твоему народу свободу!
— Вы не несли моему народу ничего, кроме смерти!
Джозеф Ли опустил пистолет. В голове промелькнуло — неужели, знает…
— Что за глупость ты говоришь! Как ты смеешь так говорить! Американцы, а не мы пришли на твою землю! Сначала были русские, а потом американцы! Это американцы убивают твой народ! Как ты смел продаться американцам!
— Я не продавался американцам. Они так же обмануты, как вы. Все должны расплатиться, и вы — в том числе.
— Но за что?!!!
— Моя земля, моя страна, мой народ охвачены пламенем братоубийственной войны вот уже тридцать пять лет. Мы уже не помним, что такое мир, как это бывает — жить в мире. Ты считаешь, этого недостаточно?
