Незнакомка смело улыбнулась, отчего на щеке появилась ямочка. В этой улыбке и ясном искрящемся взгляде мне почудилось, что она одобряет мою уловку. Никому я так долго не смотрел в глаза, и продолжал бы смотреть, если бы она не рассмеялась:
– Ну, чего ждешь? Твоя очередь.
Я моргнул, попытался что-то сказать и жестом показал ей, что уступаю. За моей спиной кто-то недовольно заворчал. Девушка еще раз оглядела меня озорным понимающим взглядом и стала наполнять свое пластмассовое ведро.
На обратном пути я чувствовал, что лицо у меня горит, оставшиеся походы к роднику пролетели совершенно незаметно. Каждый раз, огибая церковь, я искал глазами в толпе у родника белую блузку и синюю юбку, но, видимо, в том доме, куда она приехала погостить, сегодня был не банный день.
Ближе к вечеру бабушка начала процедура купания в большом тазу, по очереди, начав с самого маленького ребенка. Перед этим требовалось нагреть воду, для чего приходил хромой деревенский электрик, родственник дедушки. Он что-то ковырял в электрощитке, чтобы отключить его, затем дедушка мощным кипятильником грел воду в одном из большущих алюминиевых бидонов, в которых держат мед. Я каждый раз возражал против того, чтобы бабушка меня купала, так считал себя достаточно взрослым, но бабушка не обращала на это внимания.
После купания я отправился в гости к Валерику, который жил двумя домами подальше от нас. Его из Тбилиси привозили обычно на все лето, как и нас. Я считал, что по сравнению с нами его пребывание в деревне было просто королевским. Во-первых, он жил один с бабушкой, с которой ему явно повезло, так как он засыпал поздно, спал сколько душе угодно да и вообще делал что хотел. Во-вторых, у него всегда водились деньги, и он постоянно покупал что-нибудь вкусное в магазине Пушкина, на зависть нам. И в-третьих, у него был переносной кассетный магнитофон. Валерик делился со мной всеми благами, не столько из-за дружбы и бескорыстия, а сколько из-за того, что я обладал лучшей в мире рогаткой и временами одалживал ее ему на пару часов.
Когда я пришел к Валерику, в магнитофоне играла кассета «Бони Эм», а сам он ложкой ел подсолнечную халву из металлической банки. Я взял себе ложку и помог ему справиться с халвой, потом мы перебрались на жесткую тахту, чтобы, как обычно по вечерам, поиграть в карты.
Валерик, полненький и громогласный, несмотря на то, что был младше меня на год, на все имел готовое мнение и, казалось, был в курсе всего на свете.
Я не удержался и рассказал ему про встречу у родника. Когда я описал обеих девушек, Валерик облизнул ложку и уверенно заявил:
– Знаю, кто такая. Тоже из Тбилиси, Анжела зовут, приезжает сюда каждое лето. А подружку зовут Ася, она местная, деревенская. Был у них дома, мама Аси какой-то дальней родственницей моей бабо приходится.
Посмотрев на мое лицо, осветившееся надеждой, он добавил, продолжая тасовать карты:
– Мне бабо не разрешает к ним ходить, когда эта Анжела у них. Она старше тебя, школу заканчивает. К тому же испорченная она, не связывайся.
– Это в каком смысле испорченная? – поразился я.
– Ну, мини-юбку носит. Шуры-муры крутила с кем-то, встречалась, говорят.
– Ну и что, что встречалась?
Валерик как-то противно скривил губы.
– Уж не знаю, что они там на этих встречах делали, – хихикнул он.
Я разозлился:
– Ни фига не знаешь, а языком треплешь. Еще раз про нее так скажешь – по башке врежу!
Мы с Валериком уже несколько раз в драках выясняли отношения, и он знал, что я сильнее его, так что он просто пожал плечами и промолчал. Играл я невнимательно и проигрывал партию за партией.
– Влюбился, что ли? – спросил Валерик, кинув на меня быстрый осторожный взгляд.
Я строго посмотрел на него и отбросил карты, которые держал в руке:
– Просто неохота играть сегодня.
Валерик с задумчивым видом медленно собрал карты в колоду. Потом прищурил левый глаз, как делал всегда, когда решался на какой-нибудь дерзкий шаг.
– Отдашь мне рогатку на неделю, если познакомлю?
Из соседней комнаты послышался зычный голос бабушки Валерика:
– Валери-и-ик! Я пошла к соседям! В чайнике шиповник с медом заварила, попейте!
– Хорошо, бабо! – крикнул в ответ Валерик.
Мы пошли на кухню и разлили горячий напиток в белые эмалированные кружки.
– Нет, на две недели. – сказал Валерик, глядя на меня и отхлебывая из кружки.
Я был на все согласен, но все же сказал:
– Посмотрим. Еще ничего не сделал, а уже торгуешься. Мы же не можем просто так взять и пойти к ним домой? Или что?
– Пошли давай, долго идти. Они под той горой живут, где кладбище. По дороге что-нибудь придумаем.
Во дворе Валерик спохватился, что не захватил магнитофон, и вернулся в дом, а я вышел за калитку на дорогу, по которой пастухи с криками гнали коров и овец. Уже вечерело, жара спала, скалы на вершине горной гряды за окраиной деревни отдавали багровым от заходящего солнца.
Я одновременно и хотел, и страшился возможной встречи с Анжелой. Хотел, потому что весь день прокручивал в памяти детали встречи. А боялся того, что впаду в ступор и буду молчать, как там, у родника. Я на миг зажмурился и тут же ясно увидел темно-карие глаза вблизи, и улыбку с ямочкой на щеке. Нет, не может она ничего плохого сделать!
Вышел Валерик с магнитофоном, мы дошли до угла улицы и повернули налево. Возле домов хозяева встречали своих овец и загоняли их во дворы, либо ухватившись за мохнатые шкуры, либо просто пинками давая нужное направление. Коровы не нуждались в понуканиях, они сами находили дома со своими стойлами. Блеяние овец, коровье мычание и лай пастушьих собак, к которым присоединялись все собаки в деревне, – в этой какофонии никакого магнитофона, конечно, слышно не было. А прибавлять звук Валерик не хотел, считая, что так батарейки быстро сядут, а они дорогие.
Деревня наша была большая, а идти нам пришлось чуть ли не в самый ее конец. Тут царила тишина, солнце зашло и стало быстро темнеть. Каменистая узкая дорога стала подниматься в гору, дома здесь стояли поодаль друг от друга.
Дорога была мне знакома, по ней мы часто забирались повыше на гору, где кладбище, чтобы поиграть там в прятки или, забравшись повыше к ложбине на верхушке горы, поваляться в высокой траве.
По дороге мы не смогли придумать ничего толкового, как бы нам напроситься в гости, к тому же изрядно стемнело, мы устали и немного приуныли.
Но когда Валерик остановился и кивнул в сторону дома с ярко освещенной верандой, еле видимого из-за фруктовых деревьев, у меня забилось сердце. Забор был красиво выложен из кирпича, а не состоял из каменных валунов, как у нас. Огромные металлические ворота с узорами по краям внушали уважение.
Я не размышлял, как попасть за эти ворота, только думал о том, что она где-то рядом, и от этого чувствовал теплоту внутри.
