Но я приходил, и в прямом смысле как бедный родственник смиренно поджидал его во дворе на лавочке.
Велосипедов к нам завозилось немного, и их тут же раскупали. Но из подслушанных мной разговоров между родителями я понял, что папа нашел какого-то знакомого в районном универмаге, и тот пообещал придержать один. Так что ночью, в канун своего дня рождения, я плохо спал, а утром проснулся раньше обычного и пришел на кухню, где мама готовила гренки.
Она вытерла руки передником и прижала меня к себе:
– С днем рождения!
Затем поцеловала в лоб, заглянула в глаза и улыбнулась:
– Ну что, сынок, заждался подарка? Папа уже ушел на работу, сегодня пораньше отпросится и съездит в город, в универмаг. Ему обещали, что оставят один велосипед для него.
Автобусная остановка находилась за рынком, возле городской трехэтажной гостиницы. Старенький кряхтящий пазик приползал туда каждый час, выгружал-загружал пассажиров и облегченно катился вниз, в райцентр. Я сбежал из школы пораньше и встретил уже третий рейс, от волнения не находя себе места. Наконец из-за поворота внизу показался бело-голубой автобус, со скрежетом меняя передачи и мучительно долго преодолевая подъем. Сердце мое было готово выпрыгнуть из груди, когда папа, держа зеленый велосипед, вылез самым последним из автобуса. Я подбежал ближе.
– С днем рождения! – засмеялся папа. – Небось давно уже тут?
Металлические части велосипеда были обернуты промасленной оберточной бумагой, а руль повернут параллельно раме. Катить его в таком состоянии было не очень удобно, но я не обращал на это внимания. Неужели сбылось? Модель была другой, не как у Сарика, новее.
По пути нам попалась группа мальчишек, и мне почудились завистливые взгляды. Когда мы дошли до дома, папа осторожно, чтобы не запачкаться, просунул руку под раму и взял на плечо.
– Отнесем на балкон. Надо все проверить, закрутить и подтянуть, все по инструкции.
Мама прервала наши планы.
– Сначала всем за стол! Зря я столько готовила, что ли? Да и праздник сегодня, отметить-то надо?
За столом я почти ничего не съел и нетерпеливо поглядывал на папу, который, напротив, никуда не торопился и вместе с ужином опрокинул в себя три рюмки тутовой самогонки, которую привозил от своей тети, живущей в деревне. Заметив мой обеспокоенный взгляд, он подмигнул мне и встал из-за стола.
– Не волнуйся, сынок, папа в норме! Иди в кладовку, возьми там ящичек с инструментами и тащи на балкон, я сейчас. И тряпку какую-нибудь!
Через полчаса, выйдя с велосипедом во двор, я благоговейно забрался на сидение и осторожно тронулся с места. Как же чутко он слушается руля, плавно и бесшумно глотает неровности асфальта! Я сделал большой круг по городу, даже зарулил во двор к Сарику, но так и не увидел его. Уже почти стемнело, когда я, взмокший и счастливый, поднялся с велосипедом на пятый этаж. Мама открыла дверь и сказала:
– Ну вот что. Ты больше так поздно домой приходить не будешь, договорились? А велосипед мы будем держать в подвале. Спускай его туда, вот тебе ключ.
С апреля наш класс перевели на вторую смену, то есть уроки начинались в три часа, так что почти весь день оказался у меня в распоряжении, поскольку еще и родителей не было дома. Как только папа с мамой уходили на работу, я делал себе бутерброды, брал бутылку воды и книгу и отправлялся куда глаза глядят. Автомобильные дороги вели среди гор по нескольким направлениям, и я изучал их понемногу, с каждым разом заезжая все дальше. Но были и тропы, и заброшенные твердые дороги с разбитым асфальтом, сквозь который проросла трава. Они манили меня больше, потому что неизвестно было, куда приедешь. Они были пустынные и тихие, никаких автомобилей, только птичьи трели и стрекот кузнечиков. Совсем непролазные участки или крутые подъемы я проходил пешком, держа велосипед за руль. Я не боялся, что с велосипедом что-то случится и я не смогу вернуться обратно, так как у него под сиденьем был футлярчик со всеми необходимыми ключами, был насос, а кроме того – клей для резины и резиновые заплатки на случай прокола. Я предполагал, что смогу справиться, если что-то произойдет.
В один из таких походов я отыскал маленькое нетронутое местечко, которое стало моим любимым тайным уголком. В крохотной незаметной лощине между скалами была небольшая зеленая поляна, посреди которой ручей, текущий откуда-то из гор, образовал прозрачную заводь. Самое интересное заключалось в том, что «моя поляна», как я про себя назвал это место, была всего в десяти минутах езды от дома, но ее почти невозможно было увидеть со стороны из-за густых колючих кустов шиповника. Даже мне пришлось во второй раз хорошенько поискать. Я съедал свои бутерброды, потом ложился на траву возле ручья и следил за облаками, убаюкиваемый журчанием воды. Когда в полдень становилось жарко, я перебирался под скалу, в тень, брал книгу и начинал читать что-нибудь приключенческое.
Поляна была моим местом мечтаний, а также отдыха, если накануне я уставал от поездок, а они становились все продолжительнее. Как-то я даже отважился на тайную вылазку в райцентр, где жила бабушка, но это было всего один раз и обошлось мне лишением велосипеда на неделю. В райцентр я прикатил меньше чем за час, так как дорога почти все время шла под уклон, и я особо не задумывался, как поеду обратно. Покатавшись немного по городу, я подъехал к двухэтажному дому, где жила бабушка, и притаился рядом с дорогой, в тенистой жасминовой аллее. Понаблюдав немного и решив, что дома никого нет, я подкатил к дому, оставил велосипед под большим тутовником, который рос во дворе, и вошел в квартиру. Я знал, что бабушка никогда не запирает двери, папа неоднократно выговаривал ей за это, но бабушка упорно не запиралась, ссылаясь на то, что у нее нечего брать, да и ключи она постоянно теряет. Я пробрался на кухню, нашел в холодильнике пирожки с картошкой и с удовольствием съел две штуки. Хотел было оставить бабушке записку, но передумал. При всей ее любви ко мне она могла когда-нибудь проговориться, и тогда мне попало бы за такую поездку.
Я и сам пожалел, что пустился в такой путь, когда преодолел первый подъем на обратном пути. Еще через полчаса я совсем выбился из сил и присел на обочину отдохнуть. Слева шумела речка в ущелье, справа дорога, вгрызаясь в подножие горы, уходила вверх и терялась за поворотами. Мимо изредка проезжали машины, вниз с ветерком и на холостом ходу, а наверх – с трудом, натужно завывая двигателями. Я, толкая велосипед перед собой, пошел пешком по краю дороги, временами переходя на легкую трусцу, когда подъемы становились более пологими. Я понятия не имел, который час, но догадывался, что в школу я точно опоздаю. Впрочем, когда городской автобус, идущий снизу, обогнал меня во второй раз, я понял, что я в пути уже не меньше двух часов. Проклятый автобус тащился так медленно, что где-то с полминуты обгонял меня, и все пассажиры успели хорошенько рассмотреть экстремала-велогонщика. «Теперь полгорода знает», – подумал я, и от этой мысли у меня засосало под ложечкой.
Домой я добрался только под вечер, запер в подвале велосипед, поднялся на пятый этаж и приложил ухо к двери. В школу идти, конечно, уже не было никакого смысла, но еще оставалась надежда, что я успею забрать портфель из дома, создав видимость, что был на уроках. Но доносившиеся из-за двери голоса и звон посуды разрушили этот план. Как позже выяснилось, он все равно бы не сработал, так как кто-то из доброжелателей, видевший меня из автобуса, уже известил маму о том, как ее сыночек пешком тащил велосипед по горной дороге из далекого райцентра.
