— Потанцуем, — без стеснения говорит одному, и пока я не успела опомниться, практически толкает в объятья второго со словами: — Давид, пригласи девушку.
Парень тут же начинает улыбаться, а я говорю:
— Это совсем необязательно, Женька такая беспардонная…
— Почему не потанцевать с красивой девушкой? — отвечает Давид, и мы, встав рядом с другими парочками, начинаем медленно кружиться в танце.
Мысли мои витают очень далеко, я не сразу сознаю, что Давид меня о чем-то спросил. Он, видимо, решил, что я не услышала из-за музыки, и наклонился к моему уху.
— Я спросил, ты в клубе работаешь, да?
Не успеваю ответить, чувствую, как меня выдергивают из пары. Замираю, потому что это Антон.
Добродушно улыбнувшись Давиду, говорит:
— Я ее украду, — и притягивает к себе под недоуменным взглядом парня.
Руки ложатся мне на поясницу, и от этого прикосновения тело начинает гореть. Больше всего на свете мне хочется вырваться и убежать, но я кладу свои руки ему на плечи, надеясь, что они не очень дрожат.
Мы медленно двигаемся, касаясь друг друга, и я просто не могу поднять глаза. Ищу взглядом Женьку, но она умудрилась оказаться на другом конце танцпола, весело смеется, кружась со своим партнером в танце. Я старательно ищу хоть какую-то тему для разговора, потому что молчание просто убивает. Наконец говорю:
— Кажется, у вас с Женей налаживается… Она очень довольна.
Антон смотрит внимательным взглядом, которого я не выдерживаю, опуская глаза. Рассматриваю пуговицу его рубашки, не зная, что лучше: что он сейчас мне ответит или промолчит.
— Я все равно не знаю, о чем с ней разговаривать, — вдруг говорит Жуков, я удивленно вскидываю взгляд, потому что в голосе его нет привычной насмешки.
Он и впрямь рассматривает меня серьезно. Я бы даже сказала, чересчур серьезно. От этого я начинаю нервничать еще больше. Песня тянется невыносимо долго, я плавлюсь под его руками, и такими темпами к концу мелодии превращусь в лужицу. Гоню возникающие в голове сцены произошедшего в клубе, старательно концентрируясь на нашем разговоре.
— Хотите расскажу, чем она увлекается?
Да, я понимаю, это своеобразный шаг навстречу. Я вроде как бросаю мужчине белый флаг, и от его ответа зависит, чем кончится эта война.
Бесконечно долгие мгновенья Антон молчит, позволяя незатейливой грустной мелодии бриджа заполнить пространство вокруг нас.
— Давай, — говорит наконец.
Я почти громко выдыхаю. И начинаю говорить. О Женькином детстве, ее мечтах и увлечениях. Антон слушает внимательно, не перебивая. А когда замолкаю, вдруг спрашивает:
— А чем ты увлекаешься, Соня?
Я вскидываю на него глаза, отчетливо читая непроизнесенное окончание вопроса: чем ты увлекаешься помимо ловли богатых идиотов?
Теряюсь, не зная, что сказать. Наш разговор становится слишком личным. Вдруг все его насмешки и издевательства кажутся мне ерундой по сравнению с этим вопросом.
Не успеваю даже сформулировать в голове нейтральный ответ, потому что чувствую, как его пальцы скользят по моей спине, легонько поглаживая. Только от этой легкости начинает кружиться голова и подкашиваются колени. Я вцепляюсь ногтями в плечи мужчины, видя, как натягивается ткань тонкой рубашки. Поднимаю на него глаза и ловлю взгляд в упор, такой обжигающий, что поневоле тяжело выдыхаю. Контроль, Соня, контроль над собой!
Антон вдруг наклоняется к моему уху и говорит:
— Не смотри на меня так, Соня, иначе все это кончится…
Мужчина не успевает закончить, потому что наши объятия разрывает Женька, весело хохоча.
— Ну вы даете, — громко вскрикивает, — медляк давно уже кончился! О чем заболтались?
Она не замечает, что я пытаюсь восстановить дыхание и сжимаю ноги, унимая пульс, пробежавший по телу только от слов Антона. Эти слова были как воспоминание и… предвкушение… И я осознала, что если он снова захочет, то я могу и не устоять.
— Соня мне рассказывала о вашей жизни в Тюмени, — говорит тем временем Антон, выдергивая меня из мыслей и желаний, разрывающих на части.
Мы отходим чуть в сторону, где музыка уже не так бьет по ушам, и Женька выдает:
— А может, нам искупаться?
Вопрос адресуется мне, я мямлю, что не взяла купальника.
— А мы так, — смеется подруга, и я ловлю потемневший взгляд зеленых глаз, от него внизу живота снова сводит от приятного тянущего ощущения.
— Глупости не говори, — выдаю ей. Кажется, Женька неплохо перебрала. — Тебе лучше бы поспать.
— Сама спи, а я буду веселиться, — она снова смеется.
Тут к нам подходит Олег, Антон сразу напрягается, Женька стирает смех, принимая серьезный вид.
— Извините, что отвлекаю, — замечает мужчина, — ты оставшуюся часть денег завтра отдашь?
— Да, — кивает Антон, — сто двадцать, все верно? Я как раз снял в банкомате с утра.
Олег кивает в ответ, суя Жукову договор.
— И куда я его сейчас дену? — ворчит Антон, сворачивая бумаги трубочкой. — Жень, — обращается к дочери, — сгоняй в мой домик, кинь на стол, а?
Женька кивает, принимая ключи и договор. А я ловлю очередной взгляд Антона и тут же произношу:
— Я с тобой.
Жуков все-таки усмехается, но никак не комментирует. Мы идем в сторону домиков, я спрашиваю подругу:
— Смотрю, у вас с отцом прогресс?
Женька молчит, я перевожу на нее взгляд и только сейчас в полутьме различаю задумчивое лицо. Моего вопроса она явно не слышала, я зову ее, беря за руку. Подруга, слегка вздрогнув, смотрит на меня и начинает смеяться.
— Прости, я что-то перебрала. Зависаю.
Мы подходим к дому Жукова, и возле него вижу ту самую блондинку, что прижималась к Антону полчаса назад. Она явно поджидает его, и от осознания данного факта пульс в висках начинает биться, давя на голову.
Блондинка, увидев нас, делает вид, что просто шла мимо, а я говорю подруге:
