По моим щекам бежали слезы.
У-У-У-У-У-У-У! Чертово желание, вот почему я не могу сказать ДА-ДА-ДА. Байкеры перестали скандировать и с напряжением ждали моего ответа. А я стояла и ревела, Леша понимающе улыбнулся. Он прав, я никогда в жизни не забуду ни одного его предложения. Они все хранятся в моем сердце, и иногда я трепетно их перебираю, вспоминаю.
— Нет, — сипло прошептала я.
Байкеры сразу нахмурились, и мне даже немного стало страшно, сейчас, как проведут беседу, что байкерам не стоит отказывать, а то, что Леша стал одним из них, у меня нет сомнений.
— Моя женщина достойна, чтобы я добивался её согласия всю жизнь, — с гордостью сказал Леша, и все выдохнули.
Я больше всех, байкеры больше не смотрели на меня волком, а даже с уважением. Леша подошел ко мне и приподнял моё лицо за подбородок.
— Люблю тебя, моя врединка.
— И я тебя, — прошептала я и Леша меня поцеловал.
Пока мы целовались байкеры снова, закричали и закружили возле нас. Я слышала только звук колес и ощущала губы любимого. Мы продолжали целоваться, даже когда байкеры разъехались.
— Поехали домой, — хрипло прошептал Леша.
— Поехали, — улыбнулась я.
Когда мы сели в машину, я повернулась к Леше, в горле стоял ком от эмоции, по щекам побежали слезы.
— Я бесконечно тебе благодарна за каждое твоё предложения, за те эмоции, которые ты мне даришь, — с трудом сказала я.
— Не нужно, зайчонок, я все понимаю, — с нежностью сказал Леша, вытирая с моих щек слезы. — Мне бесконечно повезло, что жизнь подарила мне этот шанс быть с тобой. И я не упущу его, я хочу сделать тебя самой счастливой на свете.
— Ты уже делаешь меня счастливой.
— Нет, зайчонок, ты будешь ещё счастливее, я тебе обещаю, — Леша поцеловал мою руку, и мы поехали домой.
А я сидела и смотрела на ночной город. Какой же ты у меня глупый Михайловский, ведь самое величайшее счастье для меня, быть рядом с тобой.
* * *
Беременность.
Прошло два года, как мы живем вместе. Сводим друг друга с ума и наслаждаемся нашей любовью.
На днях мы решили, что готовы к тому, чтобы стать родителями. И вплотную занялись этим вопросом, особенно, когда это занятие приносит столько удовольствия, что же этим и не заниматься. Мы и раньше этим себя не ограничивали, просто были осторожны.
— Родная, ты помнишь, что у меня осталось всего лишь одно предложение, на которое ты мне ответишь «нет»? — спросил Леша.
— Помню, — улыбнулась я и прижалась к любимому. — Ты расстроен? Будешь скучать по нашим безумствам?
— Конечно, буду, помнишь наш подъем на вулкан? А как мы в Африку ездили?
— Помню, всё я помню, мне всегда доставались все шишки, — поморщилась я.
— Не ври, вот не ври! Я тоже страдал, — усмехнулся любимый, целуя меня.
Как можно было думать о том, что можно разлюбить? Как можно было подумать, что все будет утухать?
Наши чувства с каждым днем только разгораются. Отношения все трепетней, поцелую все слаще. Я окутана его любовью.
— Люблю тебя врединка, — целует меня Лешик и идет в ванную, а я, как обычно, провожаю его голую филейную часть похотливым взглядом. Интересно я им когда-нибудь насытюсь
* * *
Мне тоже нужно было вставать, идти принять душ с Лешей, или умыться и почистить зубы, но было так лень, я вообще в последние дни чувствовала усталость, утомлённость, хотелось много спать и ничего не делать.
— Ты до сих пор валяешься? — нахмурился Леша, выходя из душа.
— Ага, — зевнула я и зарылась в подушку.
— Зайчонок, ты заболела? — нахмурился Леша.
— Не знаю.
— Давай ка, ты сегодня побудешь дома.
— Но…
— Твой помощник справится, и совещание пройдет хорошо, я за этим прослежу, не переживай, хорошо?
— Хорошо.
— Ты такая покладистая. Точно заболела, я вызову Константина.
— Не надо.
— Надо, и это не обсуждается.
— Хорошо.
— Все, зайчонок, я ушел, дай я тебя поцелую.
— Целуй, — разрешила я, выглядывая из-под одеяла и целуя его в губы.
Когда Михайловский ушел, я совсем загрустила. Стало та-а-а-ак одиноко, что я заплакала. И когда пришел Константин, я открывала ему дверь с опухшим лицом и красными глазами.
— Глаза слезятся, или ты просто плакала? — спросил Константин, раздевшись.
— Просто плакала.
— Причина?
— Одиноко стало.
— Понятно, — протянул Константин.
Он молча оделся и вышел из квартиры.
— Только вот мне ничего не понятно, — озадачилась я его быстрым уходом, а что осматривать меня не нужно?
Через 10 минут он вернулся и всучил мне 10 тестов.
— Ты думаешь? — перешла я на «ты».
— Я уверен на 99,9 %, но взял 10, чтобы ты была уверенна на все 100 %.
Я трясущими руками пошла в туалет, но как назло я не хотела в туалет, просидев в туалете 10 минут точно, я вышла из него ещё больше расстроенной.
— Что такое? — спросил Константин, который ждал меня на кухне.
— Я не хочу в туалет.
— И что, теперь из-за этого лить слезы? Иди, умывайся, я налью чай, посидим, поговорим, — с улыбкой сказал Костантин.
Мы знакомы с Константином примерно два года, но я ни разу не видела его улыбающимся, обычно он довольно серьезен, максимум он может ухмыльнуться на твою шутку, но это даже ухмылкой не назовешь. Я однажды спросила Лешу, как они познакомились, но он как то не захотел делиться, а я не стала настаивать.
— Хорошо.
Умывшись, я вернулась на кухню. Константин пододвинул ко мне кружку с чаем, блюдце с вареньем и медом, потом достал ещё печенье.
— А не слишком много сладкого?
— По словам Алексея, ты — сладкоежка. Поэтому я решил, что если ты поешь немного сладкого, у тебя поднимется настроение.
— Немного? — приподняла я брови
— Я не знал, что ты будешь, — смутился Константин.
— Спасибо, за заботу.
— Пожалуйста.
— А можно личный вопрос?
— Задавай, но не обещаю, что отвечу.
— Как вы познакомились с Лешей. Я узнавала, что ты сейчас почти самый высокооплачиваемый специалист, у тебя есть частная клиника, а ты ездишь к нам?
— Это довольно долгая история. Вадим мой друг детства, он очень долгое время вел опасный образ жизни, и я часто его собирал по частям. Что довольно неприятно, особенно когда ты сильно взволнован за друга, человеческие эмоции сложно сдерживать.
