— Когда?
— Давай, как вернемся с Америки, так я сразу и съезжу и уволюсь? — предложила я.
— Хорошо, — буркнул Леша, но я то уже видела, как он начал таять.
Через десять минут объявили посадку на наш рейс, и мой дорогой, забыл на что и обижался. Пришлось конечно зацеловать этого бессовестно красивого, но что не сделаешь ради себя. Я же не хочу, чтобы он дулся весь полет, мне будет скучно.
— Хорошо иметь парня миллионера, — усмехнулась я, присаживаясь на сиденье в первом классе.
— Если бы я тебя не знал, то подумал, что ты со мной ради денег, — буркнул Леша, потом весело заулыбался, потому что я все рассматривала с таким восторгом.
Когда весь восторг прошел, я уместилась с комфортом и решила послушать музыку, Леша ударился в работу. Документы, что-то сверяет, губы поджимает, брови хмурит, мой работяжка. Знаю я, почему он так упорно все проверяет. Кир трудоголик и все что касается работы для него свято. Да он за мелкий недочет так мозг выест, что захочется все бумажки, которые ему принес, съесть.
Было у меня такое, поэтому я не люблю с ним работать, но с одной стороны только благодаря такой своей черте, он добился многого, и нас за собой тащил. Если быть уже честными, всегда он впереди, такого друга, наверное, больше нигде не найти.
Я так хотела, чтобы он был счастлив, и очень злилась на эту Нику. Злость прошла, но осадок остался. И сейчас я боюсь, что она мне не понравится, что она будет меня раздражать, а вот претворяться я не особо люблю, особенно в компании друзей.
— О чем задумалась? — спросил Леша, забирая один наушник.
Послушав, что я слушаю, он закатил глаза.
— Дорогая, у тебя совсем испортился вкус, что это за женские сопли?
— Это моя музыка, и я не заставляю тебя её слушать, поэтому отстань Михайловский, — ворчу я, забирая свой наушник.
Терпеть не могу, когда кто-то критикует мой вкус.
— Так о чем ты задумалась?
— Не о чем.
— Врешь.
— Вру, — улыбнулась я.
— Говори.
— Я переживаю о том, как буду относиться к Веронике, — призналась я.
— Она показалась мне вполне нормальной, не заносчивой, как мы с тобой думали. Да, и самое главное, что он с ней счастлив, как и я с тобой, — с нежностью сказал Леша, поцеловав мою руку.
— Я тоже счастлива, правда ты стал очень капризным, — поморщив нос, призналась я.
— Как будто ты подарок, — усмехнулся Михайловский.
— Да, я подарок, и тебе просто повезло, и попробуй только сейчас сказать слово против, закусаю.
Леша наклонился к моему уху, поцеловал мочку так, что по телу пошла приятная дрожь, и прошептал:
— Вот пройдут у тебя месячные, и тогда я позволю тебе искусать себя, а пока не нужно бросаться такими угрозами, ты меня только дразнишь.
— Извращенец, — шепчу я.
— Ещё какой. Я до боли хочу тебя, хочу ощутить твоё мягкое и податливое тело под собой, услышать твои стоны, почувствовать, как ты содрогаешься подо мной.
— Прекрати, — полу стон.
— Хочу попробовать тебя на вкус, довести тебя до оргазма своим языком.
— Леша, — шепчу я, сжимая его плечо.
— После того как доведу тебя языком, я закину твои красивые ножки себе на плечи и буду трахать тебя часами, ты будешь умолять меня остановиться.
— Михайловский!
Леша отстранился от меня, его глаза приобрели цвет темного шоколада, наше дыхание было учащённым.
— И все-таки гад ты, Михайловский, — шепчу я и откидываюсь на свое кресло.
— Мокренькая?
— Что ты, сухенькая, наверное, и ты мягенький, — съязвила я.
— Нет, я тверденький хочешь проверить?
— Иди ты, — обижено говорю я, и снова затыкаю свои красненькие ушки наушниками.
Через полчаса, я улавливаю запах кофе, открываю глаза и вижу перед собой чашку с напитком и сладости, и миленькую мордашку Леши.
— Подлизываешься?
— Ага, у меня получается?
Я попробовала кофе, так себе конечно, но…
— Ты прощен, — по царски говорю я.
Леша усмехается, но молчит. Правильно дорогой, не стоит сейчас нарушать хрупкий мир моего прощения.
Полет, конечно, вымотал меня. Я спала, ела, слушала музыку, докапывалась до Леши, снова спала, слушала музыку. В общем, когда мы прилетели, я была злая, как не знаю кто.
— На тебе таблички не хватает, — зевнув, сказал Леша.
— Какой?
— Не подходи, загрызу, — улыбнулся Михайловский и чмокнул меня в лоб.
— А вы всё такие же, — раздался голос Кирилла.
Я взвизгнула и бросилась в его объятья, правда притормозила возле него, увидев Веронику.
— Можно я его обниму? — спросила я, а то я бы на ее месте не обрадовалась моему импульсивному поступку.
— Если только ненадолго, — улыбнулась Ника.
Я усмехнулась и быстро обняла Кира, чмокнув его в щеку, я отошла.
— Ей! На поцелуй мы не договаривались! — возмутилась Ника и мы засмеялись.
Блин, почему-то она мне так понравилась, не знаю в чем дело. Может, в том, что она так смотрит на Кира, или в том, как она улыбается. От неё такая положительная энергетика, я таких людей прям люблю.
Леша пожал руку Киру и они обнялись, похлопав друг друга по спине.
— Ника, — сказала Вероника, протягивая мне свою ладошку.
— Васька — сказала я, сжимая ее маленькую ладонь.
— Васька?
— Да, для друзей Васька, — улыбаюсь я.
Блин так хорошо, что вся усталость прошла. Мальчишки улыбаются, Кир довольно щуриться и прижимает к себе Веронику.
— Вот, а ты переживала, — улыбнулся Кир своей Нике.
Лешик хитро улыбнулся, но промолчал, только прижал меня к себе и тихо сказал.
— Я тоже против, чтобы ты целовала других мужчин в щеку, даже если это Кир.
— Ты не думаешь, что это диктаторские замашки?
— Нет, я думаю, что это нормальное желания любого мужика: чтобы его женщина была только его, и проявляла нежность только к нему, Ника вон меня даже не поцеловала.
— Не поняла! — в моем голосе появились угрожающие нотки.
— Шучу, зайчонок, не кипятись, — сказал Леша и чмокнул меня в щеку.
— Поехали сначала домой, вы примете душ, а потом обсудим наши планы и проблемы, — спокойно сказал Кир.
Он приобнял Веронику за плечи, и они побрели впереди нас к машине, он постоянно шептал ей что-то на ушко, а она весело хихикала или толкала его бедрами.
