Затем направляется в мою сторону, берет за руку и тянет на себя так неожиданно, что едва удается устоять на ногах. Обнимает за плечи и ведет к лестнице, так как ни у кого из нас не осталось сил находиться на одном этаже с Санниковыми, даже в ожидании лифта.
Санников-старший орет такие страшные, неприятные слова, что даже мне становится жаль его дочь. Мой отец, конечно, тот еще козел, но таких грубостей я от него не слышала. Хотя довольно спорно, что лучше: забота и мат, или полное безразличие по всем направлениям?
Как бы там ни было, Ксюша теперь мать, ее нужно оставить в покое и дать возможность спокойно заниматься младенцем.
Молча спускаемся на первый этаж, идем к выходу, а затем на парковку. На полпути к машине Егор достает телефон и начинает кому-то звонить.
— Ничего, что я приехала? — спрашиваю.
— Не ожидал, но хорошо, что ты здесь, — кивает он. А затем в трубку: — Привет. Ага, у меня бумага. Теперь ход за тобой. Отлично, жду новостей. Спасибо, брат, — он заканчивает разговор, расправляет бумагу с ДНК-результатом на капоте машины, фотографирует и отправляет, по-видимому, своему адвокату. После чего говорит мне: — Матвеев слово дает, что до Нового года избавит меня от любых обязательств перед Ксюшей. Он хороший адвокат, не сомневаюсь, что так и будет, — и выглядит при этом довольным, но невероятно вымотавшимся. А еще… каким-то хитрым.
— Поздравляю, — скромно опускаю глаза. Что же он теперь мне скажет? Таким свободным, как сейчас, он еще ни разу не был с начала нашего знакомства. — Не верится, что все позади. Да? Столько страхов было, переживаний. Ты оказался прав в итоге.
— Еще не позади, — настроение у Егора приподнятое. — Мы домой или ты продолжаешь выпендриваться и делать вид, что давно забыла меня, и оказалась сегодня в роддоме совершенно случайно: там варят на первом этаже отличный кофе, и ты решила срезать через четвертый?
— Ох, — выдыхаю на его браваду. — Отличная отмазка, но, кажется, все-таки едем домой. Только при одном условии, — понимаю, что с него на этой неделе уже хватит, но боюсь упустить момент. Я все еще под диким впечатлением от «Ягненочка». Эта книга выпотрошила меня, вынула бедную, неподготовленную душу, нашинковала ее как следует, а затем так и бросила. Мне нужно, чтобы получившийся из моей души винегрет запихали обратно в мое же тело. Я обязана заставить его дописать роман.
— Это определенно точно лучше, чем все, что ты говорила мне с начала нашей ссоры. Внимательно слушаю, — он подходит ближе, смотрит на меня, выглядит уставшим. Обнимаю его легонько.
— Ты как себя чувствуешь? Может, хочешь побыть один после новости? Все же думаю, что в глубине души ты допускал, что малыш твой.
Он вздыхает:
— Я совсем не удивлен результату, Вероника. Никаких сюрпризов не произошло. Я… лгал тебе. На самом деле, я не могу иметь детей. И это не изменится. Мы сейчас поедем в наш район, а ты подумай, надо ли тебе это. Нужен ли я тебе такой. Бракованный. Нет, не спорь, молчи, — он прижимает палец к моим губам. — Потому что между нами все серьезнее некуда, и расходиться потом будет сложнее. Сразу скажу, не строй надежд — моя ситуация не операбельная. Мой врач категорически отказался браться. Можно найти посговорчивее за хорошие деньги, но огромный риск того, что сделают намного хуже. Сделают инвалидом. Я не стану испытывать судьбу. Это осознанное решение.
— Да знаю я уже, — делаю шаг навстречу и обнимаю крепче, глажу по спине. Рубашка на его груди влажная от слез его почти бывшей жены. — Может, тебе стоит задуматься о том, что тебя любят просто так, а не за какие-то конкретные качества: будь то деньги, внешность, секс или способность к размножению? Любят такого, какой ты есть, даже если косяков у тебя до ’опы.
Он тихо смеется. Мне тоже смешно. И очень уютно вот так с ним обниматься у всех на виду на улице. Теперь можно. Отныне нам все можно.
— Тогда выходи за меня, — ошарашивает Озерский.
Ого.
— Тебе, кажется, пока рано делать подобные громкие предложения… — бормочу, растерявшись.
— Пообещай тогда. Признаюсь — мне плевать на штамп, но меня слегка беспокоит, что раз тебе — нет, ты будешь продолжать искать чуваков посговорчивее. Я хочу застолбить место.
— Да ладно тебе, не переживай. В очередь народ особо не ломится.
— Ага, видел я тебя на пляже в Сочи в стрингах. Не очень-то хочется в ближайшие недели тратить время еще и на то, чтобы отпугивать от тебя кавалеров. Этой хватило.
— Ладно, Озер, считай, что застолбил, но я еще не озвучила условие. Приехала-то я не просто так. Нам нужно очень серьезно поговорить.
— О чем?
— О твоем «Ягненочке». Только что я дочитала рукопись и просто в бешенстве!
— Блин. Чувствуется подача сеструхи, — он закатывает глаза, слегка напрягается. Ощетинивается.
— Или ты дописываешь нормальную концовку, или… — я округляю глаза и пытаюсь быстро подобрать угрозу пострашнее, как он вновь перебивает меня:
— Да похрену. Давай допишу что-нибудь, чтобы вы обе от меня отстали, в конце концов! Сдалась вам эта концовка, она вообще не имеет большого значения. Сами бы скооперировались и доделали давно, раз такие умные!
Он будто бы ворчит, а я молчу, чтобы не спугнуть настрой. Пока он уставший, можно успевать веревки вить. Ему же во благо. Отчего-то мне кажется, что упущу момент, а завтра он передумает.
Мы забираемся в «Порше», он достает телефон и минут пять что-то печатает, иногда прерываясь, чтобы обдумать мысль или подобрать нужное слово. Смотрит при этом вдаль и одновременно перед собой. Ушел в себя, а я не мешаю. После этого Егор заводит двигатель и выруливает на дорогу. Некоторое время молчит, потом все же решает нарушить тишину первым. Я по-прежнему в легком шоке от напряжения последних суток и от того, что случилось в течение этого часа. Слушаю внимательно:
— Я обещаю, что буду стараться. Но… ты видела Санникова? Его канал яро поддерживает правящую партию не просто так, у мужика связей дохрена. Там все завязано на больших деньгах. Но… Веро, ты ничего не бойся, хорошо? Санников мгновенно вспыхивает, и так же легко отходит, со временем все образуется. Просто так они меня, конечно, в покое не оставят, поэтому… что бы ты обо мне ни узнала и что бы ни случилось, просто верь, что я хочу быть с тобой.
Киваю ему, наши пальцы переплетаются.
Через минуту сотовый пиликает о входящем письме от Регины Озерской: «Спасибо. Ты прелесть. Я действую».
Мистер Математик
Жить и спать надо с тем, кого любишь. Не усложняйте.
Привет, блог.
Соскучились? Тогда слушайте последние горячие новости из самого очага просыпающегося вулкана. Нам страшно повезло, ибо застали процесс извержения в самом начале. Но обо всем по порядку.
В отличие от весьма жарких событий в моей личной жизни, погода за окном в последнее время совершенно испортилась: то дождь ледяной пробрасывает, то ветер шапки срывает. Иногда это происходит одновременно, тогда у прохожих зонтики ломаются, выворачиваются на внутреннюю сторону, но это еще полбеды. А вот когда зонты, словно парашюты, тащат за собой хозяев, кто послабее да полегче, причем по лужам, грязи, клумбам, — становится одновременно и смешно, и страшно! Лишь бы не на дорогу, опасно ведь. Я наблюдаю за привычными для этого времени года мучениями прохожих из окна кухни, попивая горячий черный кофе, прислушиваясь к звукам из ванной комнаты.
