У меня есть друзья, которые принимают меня такой, какая я есть. Саша, Леся, Вика… мы танцуем, обнимаемся и шутим. Сумасшедший отрыв, безумный праздник, именно то, чего так сильно требует душа.
Мы молоды, красивы, и мы ничего не боимся. И любовниц — уж точно нет. Мы лучшие. Мы потрясающие. Мы королевы этой ночи. Сегодня нам не нужны поклонники, а они, как назло, словно почуяв вспышку эмансипации, липнут и приглашают на танцы, норовят познакомиться, угостить выпивкой.
О нет, спасибо. Сегодня будут только танцы!
Через час получается так, что в нашей беседке только мы с Лесей, остальные девочки танцуют, и я решаюсь озвучить вопрос, который не оставляет весь вечер:
— Так почему девичник липовый?
Поначалу она делает вид, что не расслышала, но я повторяю сказанное четко и громко. Леся замечает мой прямой взгляд и, видимо, справедливо рассудив, что моя жизнь теперь перед ней как на ладони, соответственно, можно довериться в ответ, открыться, — поколебавшись, говорит:
— А, ты запомнила. Ну что ж… Ладно, скажу. Какая свадьба, Вероника, такой и девичник, — пожимает плечами. — Этот идиот изменил мне.
— О Боже, — закрываю рот рукой. Она все-таки узнала. Егор говорил, что Санни очень страдает по этому поводу и никак не может простить себя. Неужели покаялся? Может, так и правильно. Наверное, правильно, но как же жаль эту пару! — С кем?
— Будешь смеяться, — в подкрепление своим словам она истерично хохочет, — с трансвеститом.
— Что-о-о? — тяну я, выпучив глаза.
— Да вот именно, что идиот! Наглотались, кстати, с твоим Егором…
— Он не мой, — парирую моментально. Такие шутки мне неприятны, еще раз повторит — придется акцентировать внимание.
— А чей же? Ладно, неважно. Наглотались с Озером да с их Тренером-куском-дерьма какой- то дряни. Клянется, что не хотел, что ему подмешали. Вообще не помнит ночь, что делал, как все случилось. Проснулся в кровати с бабой. Смотрит: волосы длинные — есть, сиськи четвертого размера — есть. Член между ног — тоже в наличии.
— О-фи-геть! — ору я, как ненормальная. — Не верю!
— Говорит, ваще ничего не помнит. Рыдал тут четыре дня назад у меня на коленях, умолял простить его.
— А как ты узнала?
— Сам рассказал, не выдержал. Плохо ему было. Я сразу заметила, что он каким-то не таким из Сочи вернулся, я ведь его знаю как свои пять пальцев. Подумала еще: сто процентов — Егор его в какую-то фигню втянул, а оказывается, ничего подобного! Сам… втянулся. Отличился. Поначалу я в какой-то анабиоз впала — ни слез, ни криков. Просто не понимала, как теперь жить. Молчала. Егор тут же приперся, объяснял мне весь вечер, что, скорее всего, ничего там и не было, он сам под тем же кайфом, например, вообще не смог, — она закатывает глаза. — Ему так потом сказали, наутро. Ночь напрочь выбита из памяти, и, скорее всего, Санни просто отключился, как и Озер, тем более… блин, Веро, рядом с мужиком с силиконовыми сиськами проснуться! У него даже щетина утром была, сказал Санни.
— Прости, но это очень смешно. Прости, пожалуйста, прости меня, — тараторю, в умоляющем жесте сжимая ладони, — но я ничего не могу поделать, я представляю глаза Санни, когда он это увидел, — я вытираю уголки глаз, пока мы с Лесей обе хохочем. И плачем, и хохочем, как истерички. Господи, какой же ужас творится. Наркотики… вот зачем? Разве плохо все было? Неужели нельзя вот так же чуть-чуть выпить для настроения и под текиловым допингом протанцевать весь вечер? Чем плохо? К чему эти эксперименты с химией? Никого никогда не довели ни до чего хорошего! Страшно это… Мы, конечно, смеемся, но на самом деле очень жутко.
— Поругались еще потом. Я ж не знала, что Санни Егору про транса ничего не сказал, — как Озерский приехал за друга просить, так и ляпнула ему, не подумав. А у того глаза по пять рублей, и как давай хохотать, прямо как мы с тобой сейчас, — Леся вздыхает. — Нехорошо как- то получилось. Вообще, если уж совсем начистоту, то не думаю, что там был полноценный половой акт. По крайней мере, никогда ничего гейского в Санни не замечала; на сиськи он, конечно, падок, в это поверить можно. Но и Егор клянется всем на свете, что там не Колькина вина, а химии, которую Тренер всем подмешал. Вот что с ним делать?
Я обнимаю ее за плечи, и она утыкается лицом мне в шею. Больше мы не смеемся.
— Понять и простить, — вздыхаю. — Он ведь не наркоман?
— Спортсмен он, на одной гречке живет и курице вареной. Задолбал со своим правильным питанием. Не курит, пьет редко, только если с Озером.
— Леся, правда, это же несерьезно. Чувак проснулся на одной кровати с трансом, да он сам себя загнобит. Ему нужна помощь. Психологическая! Тем более, им друг и правда какую-то фигню подмешал. Я ночевала у Егора, когда его ломало от чего-то такого. Он сказал, что как из Сочи приехал, было адски хреново, пожаловался тому же другу, тот дал ему «лекарство», и вот отходняк от этого лекарства я помню очень хорошо, — содрогаюсь.
— Может, и прощу. Но завтра в ЗАГС мы не идем, будет фарсовая церемония на природе, потом ресторан, отыграем свои роли. А потом спокойно разъедемся. Думала, ремонт успеем доделать к свадьбе, а теперь все так и лежит. Руки не поднимаются. Все равно ж продавать квартиру. И пилить.
— Ты уверена?
— Не хочу срывать свадьбу, слишком много шума будет. Да и деньги поздно возвращать, и так и так потеряем. Хоть повеселимся. Разойдемся по-тихому, да и все.
— Или распишетесь точно так же тайком, и будет у вас две даты для отмечаний.
— Не знаю, не могу я его простить. Слишком сильно обидел. Я ему говорю — ты представь, что я бы вот так проснулась не пойми с кем и пришла бы извиняться?!
— А он?
— Плачет. Лось такой, а не может сдержать эмоции. Ладно, посмотрим. Ты только никому не говори, хорошо? Я вообще по натуре тихий, замкнутый человек, но в последнее время саму себя удивляю.
— Разумеется, я никому не скажу. Более того, буду очень за вас болеть. И держать кулачки.
— А на свадьбу приходи. Ксюши не будет. Она в роддом уже легла, врачи наблюдают, срок в эти выходные.
— Ясно. Хорошо, я приду. А сейчас давай попрощаемся, мне пора ехать, завтра на работу вставать рано. Боюсь, проснусь пьяной.
— Скоро уже едем, ага. У меня вообще укладка в восемь. Вот думаю, а не отменить ли ее? Завью на плойку и пойдет? Зато высплюсь!
На часах начало второго, когда я, попрощавшись с подругами, выхожу на улицу подышать свежим воздухом и заодно дождаться такси. Голова слегка гудит от оглушающих басов «Осени», поэтому чувствую себя, словно в аквариуме. Не могу там больше находиться, клуб хороший, но я так устала, что глаза слипаются. Курить в помещении нельзя, но волосы все равно пахнут табаком. Жажда мучает.
Вечер прошел замечательно, на моем счету две визитки симпатичных парней, звонить которым не собираюсь, но все равно приятно, три медленных танца в крепких мужских объятиях, это не считая пяти обиженных-отшитых.
