Ненавижу! Все одинаковые — что папаша мой, что этот писатель.
С мамулей мы встретились в тот же вечер после того, как я прогнала Егора. А кто еще меня поддержит? Проговорили несколько часов. Я не собиралась плакать, но иначе не получилось. Она меня жалела, хотя отлично представляю, что чувствовала при этом. Заплетала мне косы, как в детстве. Боже, да что за карма лежит на наших женщинах! У бабушки двое детей от разных мужей, один военный был, погиб, любила его до безумия, а второй — пьяница, выгнала, и воспитывала в итоге одна, у мамы — сами знаете, и вот… я, в итоге, двигаюсь тем же маршрутом.
Может, и прав Стас насчет меня — мой сводный брат, если кто-то забыл, — считающий, что из-за внебрачной дочки папочка любит его меньше, чем следовало бы. Всегда виновата женщина, она добровольно ноги раздвигала, ей и рожать-воспитывать. И знаете, я готова. Если бы месячные не пришли в срок, не побежала бы на аборт, стыдливо потупив глаза, не искала бы поддержки в равнодушном взгляде гинеколога.
А потом мы с мамой весь вечер просидели в обнимку на диване и смотрели «Любовь и голуби». Обычно у нас традиция — мы пересматриваем этот фильм каждое восьмое марта, но здесь случайно поймали по одному из центральных каналов и не стали переключать. Наша самая любимая история.
Мама грустила вместе со мной. Что поделать, мама, если притягиваем мы идиотов. Что ты, что я. Вроде не дуры, а копни глубже — они самые.
— Я забуду его. Честно слово, смогу. Немного только в себя приду и сразу забуду. Просто… я так сильно его полюбила, мама. Прости меня, я не хотела нас всех подставить. Я… правда его полюбила, да так, что даже сейчас, когда поняла, что ублюдок, — внутри болит. Душа болит, рвется к нему, словно отныне не мне принадлежит, а подонку этому женатому! Он ведь с детства меня преследовал, у меня… мне кажется, у меня шансов не было, — и я рассказала ей все. Про демона Велиара, который говорил голосом Озерского, про Мистера Математика, который мне нравился в школе и на которого внешне похож Егор. Про то, каким он был заботливым и внимательным, смешным. Как он смотрел на меня, как преследовал, прохода не давал! Каждый день выделял среди других, внушая, что я совершенно особенная в его жизни. Что таких женщин он не встречал.
Я много ей рассказала, потому что накипело. Наболело. Ведь никому ни слова все эти месяцы — не дай Боже, подружки догадаются. А ведь хорошего тоже было много. Просто хоть и любимый, но чужой мужчина, и я не имела права быть рядом с ним счастливой.
* * *
Трагедии на личном фронте нередко выливаются в стремительный карьерный рост. Вдруг появилось столько свободного времени, которое необходимо куда-то деть, иначе тоска загрызет, сомнения замучают, а жалость к себе так и вовсе может привести к чему-то непоправимому.
Поэтому я с головой ушла в дела похоронные.
Изучила конкурентов, сменила парочку поставщиков, уволила бухгалтера, потому что, посидев с документами не без помощи нанятого со стороны спеца, обнаружила, каким образом эта хитрая тетка меня обворовывает!
Не побоялась! Вызвала ее в своей кабинет, спокойно объяснила ситуацию. Та, конечно, побледнела, потом покраснела, попыталась меня запутать, называла «своей девочкой, которая не ведает, что творит». Дескать, она с моим дядей пять лет работала душа в душу, знает бизнес как свои пять пальцев. Судя по всему, слишком хорошо.
Я все это выслушала с равнодушным лицом и попросила написать заявление по собственному, а затем разметила вакансию на «hh».
Остальной народ как-то сразу приутих. Ходит по помещению, втянув головы в плечи, шушукается по углам.
Сижу в своем кабинете, работаю, только что клиента отпустила. Стучатся. Поднимаю глаза — явились, родимые. Весь коллектив в полном составе, даже Нину Арсеньевну подговорили, нашу любимую уборщицу — тихая приятная женщина за шестьдесят, у сына которой сеть аптек в нашем районе. Работает она, как все уже поняли, не ради денег, а просто потому, что дома скучно сидеть. Одевается дороже, чем я, приходит на работу с сумочкой от «Майкла Корса», потом меняет платья известных брендов на серый халат, передник и убирается. Чистюля страшная. Иногда мы с ней долго разговариваем о том о сем, она моего дядю очень уважает и за меня болеет, кое-какие сплетни рассказывает.
Обидно, что заняла не мою сторону.
— Извините, Вероника Павловна, мы пришли просить за Ольгу Валерьевну, — самый смелый Сергей выступает.
Стоят на меня смотрят, а Нина Арсеньевна — на окошко. Потом она вздыхает, достает откуда-то из-за спины тряпку и направляется протирать пыль в шкафу у меня за спиной.
Аж камень с души падает. Я расправляю плечи и прищуриваюсь. В этот момент мне не двадцать четыре года, я не брошенная женщина, не трусиха, и вовсе не та, кто ненавидит свое дело, тайком рыдая почти над каждым договором. Я босс. И требую к себе соответствующего отношения.
— Что именно? — спрашиваю.
— Ей три года до пенсии осталось. Нельзя же так.
— Я никому не позволю воровать у себя, — произношу довольно резко. Да, они не виноваты, что меня предал любимый человек, но на правах начальницы имею полное право отыграться. Кроме того, именно они ко мне явились, а не я к ним.
— Тогда мы уйдем все, — говорит Серега и смотрит мне в глаза. О, мужик, оказывается! Напали все на меня дружно, решили, что сильнее.
Открываю папку, беру образец заявления на увольнение и протягиваю.
Спина вспотела, нервничаю ужасно, дядя будет в шоке, если узнает, что я уволила весь наработанный годами коллектив! Прямо вот вообще всех, кроме уборщицы! А что делать? Я не уверена, но нутром чую: стоит сейчас прогнуться — на шею сядут. Да и Егор всегда говорил, что у меня получится, чтобы верила своей интуиции.
Забирают заявление, уходят молча, выпучив глаза от шока. А потом весь день по одному бегают, украдкой заглядывают, лебезят. Таскают сладости и извиняются, просят не горячиться. А я что? Я милостивый человек, бухгалтер пусть собирает манатки, остальных на первый раз прощаю.
Таким образом неделя пролетает практически незаметно, в хлопотах и собеседованиях. Я все время при деле, отвлекаю себя, сознательно избегая опасного одиночества. Вечер среды застает врасплох. Возвращаюсь домой и, кстати, ловко паркуюсь перед соседкой, которая, как и обычно, ждет своего парня в машине. Мы пересекаемся взглядами и киваем друг другу, натянуто улыбнувшись. Забавная ситуация — в данный момент она завидует моим способностям водить, не догадываясь, как сильно повезло именно ей.
Забираю пакеты из магазина с заднего сиденья, направляюсь к подъезду. И вижу на своем пути Озерского собственной персоной. Как обычно, лицо непроницаемое, актеришка недоделанный.
Екает в груди, разумеется. В первую секунду, увидев его, я начинаю сутулиться, едва ли не физически ощутив, как на плечи обрушилось все прекрасное, что между нами было. Как он закидывал меня сообщениями, забирал с работы и обнимал, рассказывая о своих делах и планах. В том числе вспоминается потрясающий секс, во время которого я чувствовала себя любимой. Не просто получала удовольствие от движений умелого партнера, я любила и ощущала себя особенной и необходимой ему.
