Красная тряпка.
Я бью прежде, чем осознаю, что делаю.
Вранье. Не верю ему, а все равно бью, потому что за слова отвечать надо, даже пустые, даже сказанные бывшим другом.
Сам факт того, что он позволяет такое сказать о Веронике, выбешивает до такой степени, что перестаю себя контролировать. Вспышка перед глазами. Одна мысль о том, что эта тварь когда-то с ней говорила, смешила ее, знает номер ее телефона и адрес работы — срывает резьбу. Я бью изо всех сил. Снова и снова. А потом бьют меня.
И если еще какой-то год назад писатель тренеру был бы не соперником — даже часто посещающий спортзал писатель — сейчас наркоман терпит поражение. Ярость перекашивает его физиономию, но без толку, потому что кипящий адреналин в крови придает мне бешеной силы. Я бью, потому что защищая свое, я априори сильнее. Очухиваюсь, когда понимаю, что сверху, а перед глазами его окровавленная рожа.
Он пытается хрипеть, что не было ничего. Я припечатываю его затылком об асфальт.
— Было или нет? — ору.
— Не было! Не было! — в ответ. — Клянусь! Чем хочешь клянусь!
— Егор, прекрати, ты его убьешь!
— Сука, чтобы я больше ни разу не слышал, что было, ты понял? — я бью его. — Ты понял? Чтобы ни мне, ни кому-то еще… Шутки, бл*ть, ради или в качестве отомстить. Ни единого, сука, раза!
— Егор, он понял!
— Ничего с твоей Вероникой у меня не было! — стонет он, захлебываясь. — Я просто пошутил!
— Советую именно так отвечать кому бы то ни было, — а потом добавляю, чтобы раз и навсегда расставить приоритеты (Ксюша рядом, это даже на руку): — Илья, вне зависимости от правды, — он смотрит на меня, я — на него. Я больше не ору, я говорю спокойно, даже тихо, но он отчетливо слышит: — Убью тебя. Я просто убью тебя, если еще раз ты позволишь себе раскрыть пасть в отношении этой женщины. Ты понял?
Отчаянно кивает в ответ. Пошел пятнами, глаза косые.
Я поднимаюсь, тяжело дышу, оглядываюсь. Перекрыло на эмоции, не ожидал от себя такого. Ух ты. Накопилось, видимо. Черт его знает.
— Егор… — Ксюша подходит ближе, смотрит на меня вытаращенными глазами. Она тоже не видела меня таким. Я при ней не дрался. Она хочет взять меня за руку с целью успокоить, но я грубо выдергиваю ладонь.
— Не трогай меня! — гашу себя и продолжаю спокойнее: — Никогда. Больше никогда меня не трогай. И лучше не попадайся на глаза, — поднимаю палец выше в предупреждающем жесте.
Тренер перекатывается на живот, поднимает зад и встает на четвереньки, кашляет, силится встать на ноги. Кто-то кричит: «Ментов вызывать?», мы втроем хором: «Нет!»
— Она, по-твоему, лучше? — Ксюша плачет. Кажется, до нее только сейчас дошло, что между нами все кончено. — А что мне оставалось делать? Всю беременность я хранила тебе верность, ждала, пока ты одумаешься, но ты… ты ни во что меня не ставил! Трахал всех вокруг, унижая меня перед подругами! Ты игнорировал меня! Думаешь, легко ходить на УЗИ, когда все с мужьями, а мой вечно занят! А когда я хотела показать тебе фотографии, что ты мне ответил? «Позже»!
Да потому что это не мой ребенок, дура! Но я сдерживаю себя, не произношу этого вслух. Лжет она, смотрел я фотографии. И в больничку ее катал — может, не так часто, как делал бы это с женщиной, беременной от меня, но специально не пытался обидеть.
— Всегда сама, всегда одна! А потом, оказывается, ты себе шалаву нашел, с которой живешь! А я, как дура…
— Не я это начал, Ксюша.
— Да какая разница, кто первый! Ты начал трахать мою подругу — я, извини, отомстила с твоим другом. Один-один, Егор.
— Ты е*анутая, — качаю головой, а зачем снова направляюсь в сторону машины.
— Я? А ты поинтересуйся у своей обожаемой Вероники, из-за чего ее бросил жених! — кричит вслед Ксюша. — Не поленись, мой милый любимый муженек! Она ничем не лучше меня! Вот только я рожу тебе ребенка, а она тебя кинет, как только мой папа вышвырнет тебя на улицу.
Ага, пошли угрозы. Ожидаемо.
Я вытираю разбитые губы, глаз, кажется, заплывает. Адреналин рассасывается, на смену ему накатывает волнами боль.
— Уж папа позаботится, чтобы никто в России тебе никогда не дал работу! В школу пойдешь детей учить литературе!
— И пойду, не обломаюсь.
— Ради еще одной шлюхи, которая точно так же изменила своему парню, как я тебе когда-то?! И изменит снова. Почему ей можно, а мне нет? Ее ошибку ты прощаешь, а меня вышвыриваешь из жизни?! У меня есть доказательства. Давай я тебе покажу!
Я в машине, поворачиваю ключ и жму на педаль газа. Уношусь прочь с этой проклятой улицы, ставшей свидетельницей позора всей троицы. Боже, как же стыдно. Как же стыдно.
Впервые в жизни я оставляю Ксюшу вот так в слезах одну на улице. Да еще и с непредсказуемым наркоманом рядом. Но стоять с ним рядом явно не опаснее, чем спать. В голове не укладывается. Но ожидаемо. Следовало предугадать нечто подобное. Начинали курить траву и нюхать кокс все вместе, а потом Санни взялся за ум, следом женился я. А Тренер решил, что мы его предали.
Минут пять я целиком и полностью в своих мыслях, а не на дороге, благо рефлексы не позволяют куда-то вляпаться. А когда включаюсь в трафик, с лету не получается сообразить, где нахожусь и как отсюда вырулить на знакомую улицу. Паркуюсь у какого-то магазина, достаю мобильный, открываю навигатор. Медлю. Сири ждет команды, но вместо просьбы сформировать маршрут «домой» я говорю: «набери Веронику». Понимаю, что и Ксюша, и Тренер — лгали мне. Но… меня гнетет страх, что уже поздно. Не выберусь никогда. Что я такой же, как они, и… попросту недостоин чего-то чистого и настоящего.
В новых жизнях мы расплачиваемся за ошибки в предыдущих. Что, если у меня их было слишком много? Искупление невозможно.
Я будто хочу убедиться, что Вероника реальная и готова поддержать меня. Что… она хорошая, и я вместе с ней становлюсь лучше. Спрошу у нее один раз и все.
Некоторое время девушка не берет трубку, наверное, спит. Не хочу пугать ее, спрашивать резко, но мне позарез нужно услышать ее «нет». Два «нет», если быть точным: что она не спала с моими друзьями, и что никогда не изменяла своим парням.
Это же не так много?
Мне просто нужно услышать «нет» из ее уст. Больше я никогда не заведу этот разговор. Одно лишь короткое слово. Я хочу уйти к ней. Я… брошу литературу к хе*ам и буду помогать ей продавать гробы, если потребуется, но я хочу убедиться, что она не такая, как все эти люди, которыми я сознательно окружил себя. Клянусь, я даже проверять не стану. Поверю на слово. Одно ее слово и все. Черт, я по-настоящему люблю эту женщину, и я до ус*ачки боюсь ошибиться снова.
Задаю вопрос в лоб, потому что нет сил на прелюдии. Я так устал… Боже, челюсть болит, глаз заплывает, вижу в зеркале, что капилляры полопались. Левая рука пульсирует, по ощущениям — кисть вывернул, но это неправда, просто ушиб.
