Тепло и ласка. Я так нуждаюсь в его заботе, нежности, в его шепоте и заверениях в том, что я первая. Лучшая. Его единственная.
Не могу остановиться. Благодарю природу за свое тело, которое лепила последние пять лет вопреки травме колена. Длинные стройные ноги, плоский живот, высокую грудь. За отличную растяжку и особую плавность в движениях, свойственную людям, отлично владеющим своим телом. Открыто пользуюсь каждым козырем, не щадя его самоконтроль.
А еще я понимаю, что одних обжимашек давно мало. После выходных ситуация накалилась, мы не живем — по битым стеклам ходим. Чтобы привязать его сильнее, мне нужно нечто большее. Мне нужен секс с ним. Такой секс, чтобы он думать забыл о других женщинах. Чтобы с ума сошел в моих объятиях, чтобы охренел от того, как можно трахаться. Соревноваться с законной семьей — адский труд, у меня ничтожно мало шансов, но я использую каждый из них по максимуму. Зубами вгрызусь в крохотную возможность сделать любимого мужчину счастливым. И если до прошлой субботы я корила себя за подобные мысли, его жена развязала мне руки.
Я дам ему все и больше, превзойду себя, я дам ему такое, чего он не получал прежде ни с одной из любовниц. Я смогу. Он будет поражен. У меня выбора другого нет. Егор не сможет забыть нашей с ним близости. Любо я стану его наркотиком, либо погибну.
— На что ты готов сейчас ради меня? — шепчу Математику. В комнате полумрак, за окном поздняя ночь, атмосфера располагает к разговорам на личные темы.
— На все, — отвечает, не задумываясь. Улыбается, подонок. Или подыгрывает, или правда так думает. Выгибаюсь в его руках, кладу его ладонь себе на грудь. Целую его в губы так, что он стонет. А потом он меня отталкивает, чмокает в лоб и строго обрубает дальнейшие попытки соблазнения:
— Ты будешь моей женщиной после развода, — он предельно серьезен, я сама затаила дыхание. — Когда в ближайшее время тебя доведут до ненависти ко мне, ты вспомнишь эту ночь, мой отказ и засомневаешься — а может, в этом парне все же имеется нечто хорошее? — подмигивает. — Ты хотела гарантий? Вот тебе мои гарантии. Других у меня нет. Если бы мне было на тебя ровно, мы бы давно переспали. Терпи, Вероничка, — он снова улыбается, минута откровения закончилась. Я отворачиваюсь, а он обнимает со спины, прижимает к себе. Мои бедра плотно прижаты к его паху, его ладони на моей груди, пальцы касаются сосков, отчего я захлебываюсь в удовольствии. Он признается мне в любви. Улыбаюсь, как дурочка. Он мой. Мой. Родной, хороший, самый лучший. Я нужна ему просто спящей рядом. Ему нравится сама мысль, что я буду его женщиной. Наши чувства выдержат. Мы порушим нахрен статистику.
Я не хуже его жены. Лучше. Пусть я буду спать с чужим мужчиной, но сделаю это по большой любви, а уж никак не назло кому бы то ни было, тем более — мужу.
* * *
Лошадка подо мной старенькая, усталая от жизни, взгляд у нее практически такой же флегматичный, как у Галины Егоровны. Всем своим видом животинка как бы говорит: «Чего? Да я скорее усну стоя, чем пущусь в галоп и сброшу тебя у обрыва. Дайте поесть».
Идеально. Мне это подходит. Для верховой прогулки по местному природному заповеднику я выбрала самую безопасную на вид кобылу, как гарантию возвращения из экскурсии в целости и сохранности. В детстве папа водил меня на ипподром. Он и сейчас любит лошадей, частенько заглядывает на скачки, умеет неплохо держаться в седле. И пусть из-за страха высоты данный вид развлечений меня скорее отталкивал, чем привлекал, — помню, изо всех сил делала вид, что разделяю его увлечение, пытаясь понравиться. Потом привыкла. Несколько раз с удовольствием ездила верхом с подружками, но это было давно, лет десять назад. Уверенности, что я не забыла, как управлять лошадью, нет, поэтому мы с Маркизой и оказались в одной команде.
Озерский, разумеется, верхом чувствует себя весьма уверенно, нетрудно догадаться почему. Когда-то в детстве он был в восторге от наших «Неуловимых мстителей», а хороший актер — универсальный актер. Вдруг бы решили запустить перезагрузку, а он не подходит для роли из- за отсутствия соответствующих навыков? Маленький Егорка Озерский учился всему, что могло пригодиться для роли. Его упорству стоило бы позавидовать.
— А петь ты умеешь? — спрашиваю.
— Что? А, нет, слуха нет, не получилось развить даже малейшие музыкальные способности. Но у меня неплохое чувство ритма.
— Вальс?
— А то, — наши лошадки шагают параллельно, проводник в нескольких метрах впереди, не мешает беседовать. Егор выглядит немного рассеянным, подозреваю, мыслями он на работе.
— Ритм кроется повсюду, важно увидеть его, почувствовать, — он щелкает пальцами, затем еще раз и еще. — В жизни, работе, сексе. Когда его ловишь — все получается.
— На свадьбе вы… танцевали вальс?
— Танцевали, — отвечает он. Вот дура, сама спросила — сама расстроилась.
— Хорошо получилось?
— Хорошо.
— Понятно.
— Я не люблю танцевать, — говорит он мне примирительно. — Есть вещи, занятия которыми доставляет удовольствие, а есть те, которые выполняешь ради денег. Хорошо, что я вовремя ушел из актерского. Когда учился танцевать, я думал о деньгах и славе, а теперь, когда пишу тексты — получаю кайф. Это та работа, ради которой просыпаешься с радостью. Мне нравится сидеть часами, днями в одиночестве, а потом перечитывать написанное, а после видеть отзывы людей. Рейтинги. В этом я весь. Иногда мне кажется, если я перестану писать, меня разорвет изнутри. Красиво, да?
Я моргаю, пытаясь переключиться на новую тему. Он не хочет говорить о творчестве, я понимаю почему — переживает из-за карьеры.
Виды вокруг, действительно, завораживающие. Если в Москве все еще пахнет летом, здесь — немного севернее — давно царит теплая, золотая осень. Под ногами шуршит никем не потревоженная листва, воздух влажный, сладкий на языке. Дышишь свободно, полной грудью. От количества кислорода голова кружится, но это приятно, я сама словно становлюсь сильнее, насыщаюсь энергией, которой щедро делится дикая природа. Спокойствие, размеренность — иногда нужно оставлять шумный город ради нескольких часов единения с чем-то естественным и настоящим. Не хочется? Даю себе слово впредь заставлять себя. Мне нравится рассматривать листву причудливые толстые кроны деревьев и тяжелые, нависающие над головами их ветви, слушать пение птиц. Стыдно признаться, но я не узнаю голоса пернатых лесных жителей, приходится то и дело уточнять у мужчины-экскурсовода. А раньше ведь различала, мы с бабушкой часто ездили на дачу за город, ходили по грибы, искали ежиков.
Тропа относительно легкая, мы выбрали средний маршрут, рассудив, что опасно начинать с чего-то трудного, да и нет подходящей спортивной одежды. Кто бы мог подумать, что, захотев всего лишь убить время, мы окажемся в сказке. Снова в будущем, где успела наступить глубокая осень.
Движется наша троица в направлении небольшого озера, в которое впадает быстрая горная речка, прозрачная, как хрусталь. Каких-то три часа, включая небольшие перерывы, в седле, несколько мозолей на заднице и вот он — долгожданный привал.
