Утром меня разбудила смс-ка от Тренера: «Надо поговорить. Приедешь сейчас?». Но я потратил минут пятнадцать на пустую болтовню с сонной Вероникой. Вел пальцами по ее обнаженному бедру, задирая шелковую ночную сорочку, а они, пальцы, — натуральным образом дрожали. От эмоций. И это была не похоть. Не только она.
Кружевной вырез открывал грудь. Черные волосы растрепались из нетугой косы, что, кстати, минус — за ночь буквально объелся ими.
Мы перекинулись несколькими фразами ни о чем, лениво обнимались. Было хорошо. А ведь знаете, жизнь всегда на грани — разрушает. Иногда хочется, чтобы было просто — хорошо.
— Завтракать будешь? — спросила она.
— В пять утра встанешь печь мне блины?
— Все мы такие хорошие, пока на нас не женишься, — подмигнула, поднимаясь первой. — Пойдем кушать, Озерский.
— Ты хотя бы этого не скрываешь, — сказал, усмехнувшись.
— Потому что у меня нет цели окольцевать тебя.
А дальше я сидел на стульчике в ее кухне, наблюдал, как она, зевая, жарит яичницу и лепит бутерброды, и думал о том, что всего этого могло бы не быть, поведи мы себя вчера иначе. Было опасно. Но мы выиграли еще как минимум одни сутки.
Признаюсь честно, поначалу, увидев Веро на пороге своего дома, я взбесился. На ум пришли очевидные выводы — явилась во всей красе, чтоб меня испытать. Спровоцировать на какой- то поступок и посмотреть, как отреагирую. Договорились ведь заранее, что не будем обострять. Но потом своими глазами наблюдал, как ей было непросто, к тому же Леся позвонила после ужина, мы проговорили около получаса по телефону. Она в красках передала мне некоторые Ксюшины реплики, и реакцию на них Веро. Не знаю, что нашло на Леську, но каким-то образом Ксюха умудрилась ее выбесить, а тут еще постараться нужно.
Наша связь с Вероникой приносит много боли ей, неудобств мне, но при этом мы охотно усугубляем ситуацию, потому что иначе просто не можем.
Леся сказала напрямую: «Как бы она не влюбилась в тебя. Так на тебя смотрит, что у меня желудок ноет. Я не знала, что на тебя вообще можно так смотреть. Разберись со своими женщинами, Егор, потом ведь один останешься».
Влюбилась в меня.
Эта красивая, смелая, одновременно с этим — ранимая девочка ради меня переступила через совесть и моральные принципы. От одной мысли об этом хочется сорваться с места, отыскать ее, схватить и целовать бесконечно долго. Можете меня возненавидеть, но ситуация трындец как заводит.
Вероника. Я довел себя до того, что от одного ее имени волоски на теле встают дыбом. Моя. В пять утра я ласкал ее тело, чуть позже лез под сорочку на кухне, понимая, насколько это неправильно. А ведь это еще даже не секс.
Мне нравятся все ее прошлые ошибки и проступки, они сделали ее именно такой, какая она есть. Да, она отчаянная настолько, что способна припереться домой к жене любимого мужчины. А потом удивить наивностью, поверив на слово в верность, и стонать, пока я посасываю ее соски, сжимая пальцами бедра. Да, с Вероникой мы переступили через все грани морали, но она — вероятно, единственная причина, почему Санни сейчас ломает голову, как спасти Илью, а не нас с ним обоих.
«Знаешь что?» — пишу Веронике сразу после того, как переговорил с мамой тренера, стараясь популярно донести, насколько все серьезно. Нагнетать я умею, иначе кто ж будет читать мои тексты.
«А ну-ка», — отвечает она мне. В шкафу удалось отыскать чистую одежду, которая мне подошла, застегиваю пуговицы на груди.
«Бесит, что ты находишься в поиске. Давай эту тему как-то закроем?»
«Чего?»
Отправляю ей скрин сообщения, где она мне в очередной раз писала, что, конечно же, все у нас будет, если к тому времени она не повстречает настоящую любовь. Она ж верная, не то, что я — му*ачье. Она не изменяет.
«Того. Спать только со мной будешь. Ни с кем больше».
«Ты, видимо, умом тронулся, Озерский. Я с тобой не сплю. Я вообще с женатиками не сплю».
«Не спишь. Всего лишь задорно кончаешь».
Она молчит с минуту, потом отвечает:
«С тобой только».
Наверное, ее грудь я мог бы целовать вечность. Санни делился как-то, что переспав однажды с Лесей, мог думать только о том, чтобы повторить это. А когда они расходились на время, жаловался, что финиша с другими достигнуть очень трудно. Звучит бредово, но красиво.
Санни должен будет меня понять, когда правда вылезет наружу. Я напомню ему о том разговоре.
Я больше не люблю жену. Совсем. Видимо, слишком ярко горело чувство — выжгло все светлое. И вспомнить-то хорошего будто нечего.
Человек не может помирать бесконечно, либо конец ему наступит, либо отболит.
Я по-прежнему ее уважаю. Сильная личность, красивая женщина. Ксюша сумела, несмотря на дислексию, получить образование и открыть свадебный салон, а в следующие десять лет преуспеть в этом бизнесе. Она осталась бойкой и уверенной в себе несмотря на то, что ее нещадно ущемлял и даже бил отец. Он запрещал ей носить нескромную одежду, тусоваться с друзьями, мальчики — так вообще табу. Все это звучит не так ужасно, если у вас нет Ксюхиного темперамента и неугомонности. Она — пожизненный центр внимания, где бы ни появилась — тут же становилась незаменимой. Вся ее юность — битва неугомонной натуры со старомодными устоями.
Где-то здесь, кстати, берет истоки моя многолетняя дружба с Санниковыми. Однажды ее отец явился домой намного раньше обычного и застукал дочь с поклонником. Санни тарабанил в мою дверь, как ошпаренный, орал, что надо спасать сестру, отец слетел с катушек. Но моего папы дома не оказалось. Мать бросилась к соседке его вызванивать — у нас телефон не работал в то время, а я — в соседнюю квартиру. Ухажер свалил пулей, в итоге мы с Колькой — два тринадцатилетних сопляка — стояли между Ксюхой и ее отцом — моим нынешним работодателем, он грозился ее избить до смерти, из серии: сам породил шлюху, сам и убью. Страшно было писец, чуть не обоссались оба. Мамка кое-как дозвонилась до отца, он, к счастью, работал в Москве, бросил съемки и пулей домой. Успел, скрутил Санникова- старшего. Через какое-то время приступ агрессии прошел, подъехала и Ксюшина мама, в итоге Маленькая Санни отделалась домашним арестом на три месяца. После этого она, конечно, стала хитрее и подобных промашек не допускала, а я почувствовал себя героем.
Наверное, наши семьи слишком идеальные с виду, а также успешные и дружные. Если рассказать, что творилось на самом деле, у людей уши трубочками свернутся. Сразу после школы Ксюха сбежала в общагу, но не думайте, что голодала. Ее мама тайком переводила на ее счет кругленькие суммы, возле общежития стоял единственный мерс — угадайте чей.
Этот этап в моей жизни длился полтора десятилетия. И закончился. Да, болезненно, признаю, я не хотел его отпускать, противился, чуть не подох сам вместе с этим, блин, этапом.
Удивительно, но следом за ним пришел новый. Возможно, он будет еще длительнее, и имя ему — зрелость.
