— Я требую немедленно арестовать международных преступников! — с пафосом воскликнул дипломат. Похоже, он не сомневался, что на запястьях ошарашенных бойцов немедленно защелкнутся наручники.
Но в подобных вопросах патетика голливудского кино вообще не имеет точек соприкосновения с российской действительностью. Местная Фемида крива, глуха, хитра и придурковата, поэтому весьма специфично толкует принцип о том, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. Здесь задержанный с поличным убийца в результате долгого и нудного разбирательства может быть оправдан подчистую: и очевидцы изменят показания, и оружие окажется неисправным, и у него самого, еще вчера в подробностях воспроизводящего обстановку преступления, окажется неопровержимое алиби… Что уж тут говорить о каких-то фотографиях, которые жестом фокусника извлекает в ресторане представитель страны, известной своим коварством и до недавнего времени числившейся Главным противником!
— Мы никого не арестовываем, — скрывая за гордостью растерянность, с не меньшим пафосом ответил подполковник. — У нас в стране арест производится только судом! Рекомендую ваши обвинения установленным путем направить в компетентные органы!
Он вернул Сержу карточку «Консорциума» и не воспротивился, когда тот забрал и фотографии.
— Это фотомонтаж, политическая провокация, — преодолев растерянность, объявил Серж, чтобы оставить за собой последнее слово и сохранить хорошую мину при плохой игре. — Будем разбираться, кому она выгодна!
Но его никто не слушал. Несколько человек в испачканной одежде обступили столик американцев, и те щедро раздавали стодолларовые купюры и визитные карточки. Милиционеры повели троих задержанных к выходу, телохранители еле держались на ногах.
— Обосрались, козлы! — прошипел Серж. — Всех уволю!
Охранник в дурацком камуфляже как ни в чем не бывало маячил у двери.
— Как думаешь, а его тоже выгонят? — спросил Волк.
Серж поморщился.
— Нет. Это ведь просто пугало с копеечной зарплатой. Его дело — штатные ситуации: пьяные, всякая шелупень. Он не может отвечать за чрезвычайные происшествия.
На улице царило оживление. К милиционерам в форме добавились штатские с характерными манерами сыщиков. Они осматривали припаркованный к тротуару потрепанный «опель».
— Что там? — хмуро поинтересовался подполковник.
— Эту тачку угнали час назад на Красной Пресне, — доложил один из патрульных. — Похоже, для «дела»: мы нашли в ней два автомата и чьи-то фотографии.
— А кто в ней был?
— Никого. Хотя свидетели видели двоих: здоровые молодые парни со стрижеными затылками.
Подполковник выругался.
— Неужели опять американская морская пехота?! Мы в Москве или Нью-Йорке? — И, повернувшись к Сержу, добавил: — Пойдем, заглянем в машину, думаю, вам будет интересно. Мне кажется, я знаю, чьи там фотографии.
Подполковник не ошибся ни в одном из своих предположений. В «опеле» лежали малогабаритные пистолеты-пулеметы «скорпион» чешского производства — излюбленное оружие террористов и наемных убийц. И фотографии Сержа и Волка, сделанные в ресторане час назад.
— Ничего себе! — присвистнул Серж. — И когда они успели?
Подполковник пожал плечами.
— Портативный фотопринтер — и все дела. По-моему, вам не об этом надо думать.
— Да уж, — подавленно согласился Серегин и, оглянувшись по сторонам, попросил: — Вы с моих телохранителей наручники-то снимите.
Охранников отпустили, но толку от них было немного. У Толика сломана челюсть, у Бориса явные признаки сотрясения мозга, Витек тоже никак не мог прийти в себя. Водитель погрузил всех троих в «джип» и повез в больницу. Сержу пришлось самому сесть за руль «мерседеса». Пальцы у него заметно подрагивали, хмель прошел. Он резко взял с места, чуть не сбив шлагбаум.
— Что скажешь? — спросил Волк и машинально понюхал руки. Запах лимона оставался все таким же едким. — Почему нас хотели прикончить?
— Не надо было мне тогда стрелять в американцев, — нехотя процедил товарищ. — Они такого не прощают.
— Месть? Но почему именно сейчас?
— Кто знает… Видно, они следили за мной, а когда мы с тобой встретились, решили, что ждать больше нечего. Оперативно работают, гады, мгновенно все организовали. Если бы не закрутилась эта карусель и их не спугнули…
— Да-а-а…
Волк представил, как бы все было, если бы не вспыхнул скандал.
Они выходят из ресторана сытые, пьяные, расслабленные и умиротворенные. Вокруг толкутся олухи Сержа, которых заботит только одно: будет ли хозяин на них орать или на сегодня обойдется… И вдруг подают голос «скорпионы» — эффективнейшее оружие в руках профессионалов. Короткие, точные, злые и беспощадные очереди; олухи шарахаются, падают на землю, вместо того чтобы закрывать охраняемых лиц своими телами; быстрые пули рвут незащищенную плоть, выклевывают глаза, дырявят сердце, легкие, печень… Через тридцать-сорок секунд все кончено: вместо довольных жизнью, полных планами и идеями людей на привычном московском асфальте медленно остывают два изрешеченных трупа с непереваренными деликатесами на пятьсот долларов в простреленных желудках. Угнанный «опель» скрывается в многочисленных переулках, олухи вскакивают, начинают стрелять, орать в мобилы, бегать по площадке… Поздно…
Волк поежился.
— Может быть, и так, — как бы размышляя вслух, сказал он. — Только смотри, что получается: как только мы начинаем обсуждать акцию в Борсхане, Борсхана тут же нас находит и пытается ликвидировать руками американцев! Случайность, совпадение? Я в такие совпадения не верю. Да и в месть за тех советников не верю. Месть слишком нерациональный мотив. Серьезные люди ею не руководствуются. А серьезное государство — тем более!
— А во что ты веришь? — раздраженно спросил Серж и сильнее вдавил педаль газа. «Мерседес» резко набрал скорость, огни фонарей превратились в расплывчатые прерывистые линии.
— Скорей всего американцы прознали про планы «Консорциума» и решили их сорвать! Может, они хотят прибрать к рукам алмазные копи! А вот это — серьезный мотив! Что скажешь?
Волк снова поднес ладонь к лицу. Запах лимона никуда не делся.
— Какого хера ты все время нюхаешь руки?! — взорвался Серж. — Выдумать можно все, что угодно! Но утечка информации исключена, это единственное, в чем я совершенно уверен!
— А я — нет! Во всяком случае, мне все это не нравится.
— И что?
Серегин прибавил скорость. У него не было определенной цели. Просто гнал во всю мочь, будто хотел убежать от самого себя, от проблем, от трудных вопросов…
— Да то. Пожалуй, я откажусь от этого дела.
— Что?!
Противно заскрипела резина, машину повело, но хитрые системы безопасности мгновенно выровняли резко тормозящий «мерседес». Серж притерся к тротуару и рывком повернулся.
