– Ты ведь уверен, что нет там никакой бомбы, правда, сынок?
– Да!
– Ну вот. Значит, ничего страшного, если пойду я.
– Тебе сколько лет? Одиннадцать?
– А тебе?
Джек беспомощно хватал ртом воздух в поисках аргументов.
– Я не позволю тебе…
Но Джим уже переодевался – прямо посреди улицы, несмотря на мороз. Отец и сын посмотрели друг на друга.
– Мама никогда бы меня не простила, если бы я тебя отпустил, – сказал Джим, опустив взгляд.
– А меня она, по-твоему, простила бы, если бы я тебя отпустил? Ведь ты был ее мужем, – сказал Джек, обращаясь к стене.
Джим кивнул, посмотрев в небо.
– Но мамой она была твоей.
Да, иногда с этим стариком невозможно договориться.
Глава 51
Полицейский участок. Комната для допросов. Риелтор, бледная как мел. Перепуганная до смерти:
– Гра-гра-грабитель? Я-я-я? Как-как-как я мо-мо-мо…
Джек мерил комнату шагами, размахивал в воздухе руками, как дирижер невидимого оркестра, необычайно довольный самим собой.
– И как я только не догадался? Вы ведь не можете ничего. Вся ваша невнятная болтовня о квартире. Ну не может риелтор так плохо знать свое дело!
Риелтор, казалось, вот-вот заплачет.
– Послушайте, я делаю все, что могу. Знали бы вы, каково быть риелтором в условиях современного рынка!
Джек вперил в нее взгляд:
– Но вы не риелтор! Вы грабитель!
Риелторша в отчаянии посмотрела на стоявшего на пороге Джима в поисках поддержки. Но тот лишь развел руками с несчастным видом. Джек ударил по столу кулаками и яростно вытаращился на риелторшу.
– Как же я не догадался! Когда другие свидетели рассказывали о произошедшем, они вас ни разу не упомянули. Потому что вас там и не было. Признайтесь! Вы отвлекли нас, попросив салют, а потом прошли у нас перед носом вместе с остальными заложниками. Скажите, что это правда!
Глава 52
Правда? Правда почти всегда проще, чем нам кажется. Во всяком случае, мы на это надеемся, потому что чувствуем себя умнее, если можем просчитать все заранее. Это история про мост, про идиотов, про захват заложников и показ квартиры. Но помимо прочего, это история любви. И не одна.
Накануне захвата заложников Зара пришла к психологу раньше назначенного времени. Она, конечно же, никогда не опаздывала, но прийти в неположенный час для нее было крайне нехарактерно.
– Что-то случилось? – спросила Надя.
– В смысле? – невозмутимо переспросила Зара.
– Обычно вы не приходите заранее. Что-то не так?
– А разве это не ваша работа – разбираться, что не так?
Надя вздохнула:
– Я просто спросила.
– Это капуста кейл?
Надя посмотрела на пластиковый контейнер у себя на столе и кивнула.
– Я обедала.
Другим пациентам, возможно, показалось бы, что это упрек, но только не Заре.
– Значит, вы веган, – констатировала Зара.
Психолог прокашлялась, словно ее поймали с поличным.
– По-вашему, это плохо? Да, я веган, но можно ведь есть капусту и просто так.
Зара поморщилась:
– Это капуста, купленная в ресторане. Значит, у вас был выбор. Но вы взяли капусту.
– Так поступают только веганы?
– Могу предположить, что ваша экономическая стратегия объясняется нехваткой витаминов.
Надя улыбнулась:
– Вы презираете меня за то, что я веган, или за то, что я за это плачу?
– Вас можно презирать за многое другое.
Проглотив последний кусочек капусты, а вместе с ним и остатки самоуважения, Надя закрыла пластиковый контейнер и спросила:
– Как ваши дела, Зара? Мы не виделись целую неделю.
Зара промолчала и, отвернувшись, достала из сумки флакончик с антибактериальной жидкостью и аккуратно протерла руки. Затем осмотрела книжную полку и заявила:
– Для психолога у вас многовато книг на посторонние темы.
– О чем же, по-вашему, эти посторонние книги?
– Об идентичности. Поэтому вы веган.
– Можно быть веганом и по другим причинам.
– По каким же?
– Ради окружающей среды.
– Возможно. Но такие, как вы, становятся веганами, чтобы чувствовать себя хорошими. Кстати, поэтому у вас плохая осанка. Вам не хватает кальция.
Надя невольно сменила позу и как можно незаметнее выпрямила спину.
– Зара, вы платите мне за время. Вы платите… слишком большую цену за то, чтобы критиковать мою экономическую стратегию. Хотите об этом поговорить?
Зара, похоже, приняла услышанное к сведению, но продолжала рассматривать книжную полку.
– Возможно, в следующий раз.
– Я очень рада.
– Чему?
– Тому, что мы обсудим это в следующий раз.
Тогда Зара повернулась и посмотрела на Надю, чтобы оценить, насколько искренней была ее радость. Но, так и не сумев этого понять, вернулась на свое место, снова намазала руки антибактериальным гелем, посмотрела в окно за спиной Нади и стала считать окна в здании напротив. Затем сообщила:
– В отличие от остальных психологов вы не рекомендуете мне принимать антидепрессанты.
– Вы бывали у других психологов?
– Нет.
– Значит, это самоанализ?
Зара посмотрела на картину, висевшую на стене.
– Я понимаю, что вы не хотите выписывать мне снотворное, потому что боитесь, что я покончу с собой. Но почему бы вам тогда не назначить мне антидепрессанты?
Надя аккуратно свернула две неиспользованные салфетки и убрала их в ящик стола. Кивнула:
– Вы правы. Я не прописываю таблетки. Антидепрессанты гасят перепады настроения; при правильном приеме человек не испытывает тоски, но и особой радости тоже. – Надя изобразила ладонью волну. – Становится… ровным. Можно подумать, что человеку при этом не хватает взлетов, правда? Но все наоборот. Большинство пациентов, принимающих антидепрессанты, жалуются, что не могут плакать. Они смотрят грустный фильм со своими любимыми и хотят… чувствовать то же, что и они.
– Я не люблю кино, – сообщила Зара.
Надя рассмеялась:
– Да-да, конечно. Но я не думаю, что вы должны испытывать тоску, Зара. Я считаю, вам нужен больший диапазон чувств. У вас не депрессия. У вас одиночество.
