– Давно это продолжается? У вас с ним… с этим Кроликом?
– Год, – ответила Анна-Лена.
– ГОД?
– Рогер, милый, я делала это ради тебя.
Щеки Рогера подрагивали от растерянности и отчаяния, губы беззвучно шевелились, не в силах высказать то, что он чувствовал. Человек-Кролик решил использовать шанс и попытаться объяснить, как все было на самом деле, что он и сделал со всем жаром, на который способен мужчина средних лет, говорящий на махровом стокгольмском диалекте:
– Послушай, Рогге, – можно я буду так тебя называть? Не принимай это на свой счет! Женщины часто ко мне обращаются, это обычное дело. Я готов делать ту работу, которую не тянут их мужья.
Рогер поник и сморщился:
– Какую еще работу? Чем вы там занимались?
– Только делом, я в этом дока! – ответил Кролик.
– Дока? Анна-Лена, ты что, платила ему за то, что он с тобой спал? – выкрикнул Рогер.
Глаза у Анны-Лены стали как блюдца.
– Ты с ума сошел! – прошептала она.
Кролик шагнул вперед, намереваясь прояснить ситуацию:
– Нет, что вы, я имел в виду профессионализм иного толка. Я ни с кем не сплю. Ну, то есть на профессиональной основе. Я занимаюсь тем, что порчу показы квартир, вот моя визитка. – Кролик выудил из носка карточку. На ней было написано: «Леннарт-Без-Границ». Точнее, «ООО Леннарт-Без-Границ», что как бы указывало на серьезность предприятия.
Анна-Лена прикусила губу и добавила:
– Да. Леннарт помогал мне. Точнее, нам.
– Какого черта?! – взорвался Рогер.
Кролик гордо кивнул.
– Да ладно тебе, Рогер. Иногда я изображаю соседа-алкоголика, иногда снимаю квартиру этажом выше той, что показывают, и врубаю там порнофильм на всю громкость. Но это уже услуга из ВИП-пакета. – Кролик взмахнул рукой, как бы демонстрируя свой наряд – от длинных носков до кроличьей головы, которую не мог снять, и пояснил: – «Какающий Кролик». Услуга класса премиум. Накануне показа я проникаю в квартиру и прячусь в туалете. Когда покупатели открывают дверь в туалет, они видят на толчке взрослого голого человека с кроличьей головой. Люди к такому не готовы. Это вам не вытертые полы или драные обои – сделал ремонт и забыл. Это – какающий кролик! – Кролик постучал по кроличьему виску: – Такое не забудешь! И жить в подобной квартире ни один нормальный человек не захочет! – Причем вид Кролика не оставлял у присутствующих сомнений в его полной правоте.
Анна-Лена потянулась в Рогеру, но тот отпрянул как от огня.
– Рогер, миленький, – всхлипнула она, – помнишь ту квартиру в красном здании рубежа веков, где поменяли все коммуникации? Там вдруг появился ужасный сосед, который стал кидать в покупателей спагетти с фаршем.
Рогер обиженно фыркнул:
– Пфф! Конечно, помню! Мы купили ее на триста двадцать пять тысяч дешевле рынка!
Кролик удовлетворенно кивнул:
– Не буду хвастаться, но сосед-алкоголик, разбрасывающий спагетти, – один из моих самых популярных персонажей.
Рогер уставился на Анну-Лену:
– Ты хочешь сказать, что… но… А как же мои переговоры с риелтором? Неужели моя тактика не помогла?
Анна-Лена отвела глаза.
– Мне было так жаль тебя, когда ты не смог продолжить торги. Мне очень хотелось, чтобы ты… победил.
Анна-Лена сказала только половину правды. Ей нужен был настоящий дом. Ей надоело покупать квартиры. Ей хотелось сходить в кино на обычный, выдуманный фильм, а не смотреть документалку по телевизору. Ей не хотелось быть акулой. Но она боялась, что такое предательство Рогера добьет.
– Сколько раз ты прибегала к его услугам? – подавленно прошептал Рогер.
– Три, – соврала Анна-Лена.
– Вообще-то шесть! Я помню наизусть все адреса – сначала… – встрял Кролик.
– Замолчи, Леннарт! – всхлипнула Анна-Лена.
Послушно кивнув, Леннарт попытался стянуть с себя кроличью голову. Он долго возился, затем радостно прокричал:
– Кажется, пошло!
Рогер смотрел в пол, изо всех сил поджав пальцы в ботинках – он прятал чувства там. По круговой траектории он направился в сторону балкона, по дороге споткнулся о плинтус и тихо-тихо-тихо выругался в адрес проклятого плинтуса и Кролика.
– Ах ты, чертов… чертов… чертов… – бормотал он в поисках самого подходящего и унизительного ругательства. Наконец он нашел его и продолжил: – Чертов стокгольмец! – Пальцы ног болели не меньше, чем сердце. Рогер сжал кулаки и поднял взгляд к небу, а затем ринулся через всю квартиру так стремительно, что никто не успел его остановить, и врезал Кролику. Один раз, но изо всех сил, изо всей любви.
Кролик растянулся на пороге туалета. К счастью, удар смягчила кроличья голова и другие мягкости самого Леннарта, который по плотности приближался к клецке. Когда он открыл глаза и посмотрел в потолок, то увидел над собой лицо Юлии.
– Вы живы? – спросила она.
– Голова снова застряла, – ответил Леннарт.
– Ничего себе не сломали?
– Кажется, нет.
– Отлично, тогда вставайте, мне надо пописать!
Бормоча извинения, Кролик выполз из туалета. По дороге он успел протянуть Юлии визитную карточку, кивнуть ее животу так выразительно, что кроличьи уши упали на глаза, и пояснить:
– А еще я устраиваю детские праздники. Для тех, кто не любит своих детей.
Юлия закрыла за ним дверь, но карточку сохранила. Так поступил бы на ее месте любой нормальный родитель.
Анна-Лена посмотрела на Рогера, но Рогер не посмотрел на нее в ответ. Из носа у него капала кровь. Врач говорил Анне-Лене, что это может быть реакцией на стресс, ведь у Рогера диагностировали профессиональное выгорание.
– У тебя кровь идет, я принесу салфетки, – прошептала она, но Рогер вытер нос рукавом.
– Я просто немного устал, едрить твою налево!
Он решительно вышел в прихожую, просто чтобы сменить пространство, на ходу проклиная открытую планировку. Анна-Лена хотела было кинуться за ним следом, но поняла, что Рогер хочет побыть один, поэтому развернулась и направилась в гардеробную, – самое дальнее помещение от прихожей. Там она уселась на табуретку и предалась отчаянию. Так что не заметила, что дует, будто из открытого окна. Хотя, казалось бы, откуда взяться сквозняку в гардеробной?
Грабитель стоял, окруженный стокгольмцами, как в буквальном смысле, так и в переносном. Ведь и для Рогера, и для всех нас Стокгольм – не столько город, сколько выражение для обозначения всех тех, кто действует нам на нервы и не дает жить спокойной счастливой жизнью. Тех, кто считает себя лучше, чем мы. Банкиров, которые не дают кредиты; психологов, которые задают вопросы, вместо того чтобы прописать снотворное; покупателей, которым достается приглянувшаяся нам квартира; и кроликов, которые уводят наших жен. Всех тех, кто нас не замечает, не понимает, и тех, кому мы безразличны. Стокгольмец у каждого свой, и даже у настоящих стокгольмцев есть свои собственные – «те, что живут в Нью-Йорке», или «политики из Брюсселя», или другие идиоты откуда угодно еще, где люди думают, будто они еще лучше стокгольмцев.
