– Анна-Лена, скажи им, чтобы не стреляли!
Все замолчали, особенно Рогер. Он посмотрел на Анну-Лену, та посмотрела на Кролика и заплакала. Избегая встречаться с Рогером взглядом, она барабанила пальцами по бедрам. Анна-Лена не припоминала, когда в последний раз могла чем-то удивить Рогера, что совершенно понятно, ведь они были женаты не первый год. И совершенно понятно, что у каждого человека должно быть в жизни что-то, вернее, кто-то, в кого можно верить и на кого положиться. Анна-Лена знала: в то самое мгновение для Рогера все рухнуло.
– Не бей его, – в отчаянии прошептала она. – Это Леннарт.
– Так вы знакомы? – прохрипел Рогер.
Анна-Лена беспомощно кивнула:
– Это не то, что ты подумал!
– Он что… он что… – Рогер, задыхаясь, выдавил слова, которые невозможно было произнести вслух: – Еще один покупатель?
Анна-Лена потеряла дар речи. Рогер развернулся и так решительно ринулся к туалету, что Юлия и Ру (Зара предусмотрительно отпрыгнула в сторону) были вынуждены схватить его за руки, чтобы тот не задушил Кролика.
– Почему моя жена плачет? Кто вы? Вы хотите купить квартиру? Отвечайте немедленно! – потребовал Рогер.
Тем не менее никто ему не ответил, отчего Анна-Лена совсем скуксилась. Рогера всегда ценили и уважали на работе, к нему прислушивалось даже начальство. Он не вышел на пенсию, он угодил на нее. Первое время Рогер часто проезжал мимо офиса, иногда по нескольку раз за день, в глубине души надеясь, что они без него не справятся. Но они справлялись. Найти ему замену оказалось не так трудно: он сидел дома, а его предприятие продолжало существовать как ни в чем не бывало. Этот факт лег на душу Рогера таким тяжким грузом, что вся его жизнь замедлилась.
– ОТВЕЧАЙТЕ! – снова потребовал Рогер, но Кролик был занят тем, что пытался снять с себя кроличью голову, в которой явно застрял. Капельки пота прыгали с волоска на волосок на его голой спине, словно играли в пинбол помимо воли хозяина, а трусы съехали набок.
Грабитель молча стоял в стороне, что навело Зару на мысль о том, что пора дать фидбэк, и она пнула грабителя в бок.
– Вы будете действовать?
– В каком смысле?
– Наведите порядок! Вы же взяли заложников!
– Я не террорист, а грабитель, – возразил тот.
– Да кому до этого дело!
– Прошу вас, не надо ко мне придираться.
– Пфф! Застрелите Кролика, и будет порядок. Вас начнут уважать. Достаточно просто выстрелить ему в ногу.
– Пожалуйста, НЕ СТРЕЛЯЙТЕ! – взмолился Кролик.
– Хватит мне приказывать! – попросил грабитель.
– А вдруг он из полиции? – подсказала Зара.
– Я не хотел бы…
– Тогда отдайте мне пистолет.
– Нет.
Зара как ни в чем не бывало повернулась к Кролику:
– Вы кто? Коп или?.. Отвечайте, не то стрелять будем.
– Стреляю здесь я! Точнее, не стреляю здесь я! – взвился грабитель.
Зара снисходительно потрепала грабителя по плечу:
– Конечно-конечно, никто не спорит.
Грабитель топнул ногой:
– Меня никто не слушает! Вы худшие в мире заложники!
– Пожалуйста, не стреляйте, у меня голова застряла, – умолял Леннарт. – Анна-Лена все объяснит, мы… я… я вместе с ней.
Рогер задохнулся от возмущения. Он повернулся к Анне-Лене так медленно, как в тот раз в середине 90-х, когда обнаружил, что она перепутала видеокассеты и записала новую серию мыльной оперы на очень важный документальный фильм об антилопах. Такого предательства он не ожидал – ни тогда, ни сейчас. Оба были не из тех, кто способен выражать свои чувства напрямую, – пожалуй, Анна-Лена надеялась, что с появлением детей все наладится, но получилось наоборот. На протяжении долгих лет дети впитывают в себя горечь семейной жизни родителей с такой силой, что, уже став взрослыми, год за годом не могут выразить своих чувств, пока вовсе не позабудут, как это делается.
Любовь Рогера проявлялась не в словах. А в повседневных мелочах: он каждый день проверял винты и петли шкафчика в ванной, чтобы дверца открывалась и закрывалась без усилий. В то время суток, когда Анна-Лена открывала свой шкафчик, она не готова была встретить сопротивление, и Рогер об этом знал. На закате лет Анна-Лена стала интересоваться дизайном интерьеров и прочитала в одной из книг, что каждый дизайнер, равно как и каждый объект в интерьере, нуждается в «якоре». Это должно было быть нечто определенное и незыблемое, на чем держится все вокруг, а весь остальной интерьер должен постепенно вырастать из этой точки. Для Анны-Лены таким якорем был шкафчик в ванной комнате. Рогер понимал это, поскольку вообще ценил неподвижные объекты в квартире, – такие как несущие стены. То, что нельзя приспособить под себя, – только самому к ним приспособиться. Поэтому при переезде Рогер развинчивал шкафчик в последнюю очередь и собирал его первым делом на новой квартире. Так проявлялась его любовь. И вот она стояла перед ним, женщина-загадка, и говорила:
– Это Леннарт, мы с ним… понимаешь, ну… у нас… любимый, я не хотела, чтобы ты об этом узнал!
Молчание. Предательство.
– Значит, вы… ты и… вы… у меня за спиной? – выговорил Рогер.
– Это не то, что ты подумал, – упиралась Анна-Лена.
– Совсем не то, – вторил ей Кролик.
– Вообще не то! – добавила Анна-Лена.
– Или… в чем-то вы правы, это зависит от того, что именно вы подумали, – признался Кролик.
– Леннарт, молчи! – приказала Анна-Лена.
– Просто скажи ему правду! – попросил Кролик.
Анна-Лена закрыла глаза и дышала через нос.
– Леннарт только… мы познакомились в интернете. Мы не собирались… это случилось само собой.
Руки Рогера бессильно повисли. Наконец он ткнул в Кролика пальцем и, повернувшись к грабителю, произнес:
– Сколько вы хотите за то, чтобы застрелить его?
– Хватит мне приказывать, я не хочу никого убивать! – проворчал грабитель.
– Представим все как несчастный случай, – пообещал Рогер.
Анна-Лена в отчаянии шагнула к Рогеру и попыталась дотронуться до его руки.
– Милый, любимый Рогер, успокойся, пожалуйста…
Не тут-то было. Рогер вытянул руку вперед и указал на Кролика:
– Ты! Ты труп, понял? Труп!
В панике Анна-Лена крикнула первое, что пришло в голову:
– Погоди, Рогер! Если кто-то умирает, то квартира становится местом преступления, и цена за квадратный метр растет! Люди такое обожают!
Тут Рогер остановился. Его кулаки дрожали, он сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться. Квадратный метр – это святое. Плечи его опустились, он весь сдулся, как шарик. И прошептал, глядя в пол:
