– Да он не похож на настоящий, – сказала Юлия, как будто от выстрела могла получить максимум аллергию на никель.
– Ну конечно, давай рискнем, в конце концов, что мы теряем – всего лишь нашего ребенка! – съязвила Ру.
Грабитель понял, что хватил через край, и обратился к Юлии:
– Я… не сразу видно, что вы беременны. Можете идти. Я не хочу никому навредить, мне просто надо немного подумать.
На этих словах Рогера осенила блестящая идея.
– Да! Правильно! Идите! – воскликнул он. Он сделал шаг вперед и добавил с серьезным видом: – Вы могли бы выпустить и всех остальных. Одного заложника вам достаточно, правда? Как вам такое решение?
Рогер ткнул себя пальцем в грудь, чтобы уточнить, кого именно надо оставить в качестве единственного заложника, и сказал:
– И риелторшу. Мы можем остаться вдвоем.
Юлия подозрительно посмотрела на Рогера и прошипела:
– Ишь чего захотел! Пока нас нет, договоришься о покупке квартиры?
– Не твое дело! – ответил Рогер.
– И думать об этом забудь, мы вас наедине не оставим!
Рогер обиженно потряс брыллами.
– Эта квартира не для вас! Здесь нужен человек с золотыми руками!
Юлия была слишком азартным покупателем, чтобы это стерпеть, и в ответ проревела:
– У моей жены такие золотые руки, что тебе и не снилось!
– Что? – удивилась Ру, как будто узнала, что у Юлии есть другая жена.
Анна-Лена подумала вслух:
– Не кричите. Подумайте о ребенке.
Рогер рьяно закивал:
– Вот именно! Подумайте о ребенке!
Анна-Лена была счастлива, что Рогер ее услышал, а у Юлии потемнело в глазах.
– Ах ты, мошенник! Я не уйду отсюда, пока мы не купим эту квартиру!
Ру дернула ее за руку и шикнула:
– Вечно ты со всеми ругаешься!
Ру явно уже видела Юлию в таком состоянии. Много лет назад на их первом свидании Юлия вышла из бара покурить, пока Ру делала заказ. Через две минуты к Ру подошел охранник и, ткнув рукой в окно, спросил: «Она с вами?» Ру кивнула, и ее тотчас вышвырнули из бара. Выяснилось, что возле бара была очерчена площадка для курения, за которую нельзя было выходить, а Юлия стояла в двух метрах от нее. Когда охранник попросил ее зайти на площадку, Юлия стала прыгать по линии и дразнить его: «А здесь можно? Здесь можно стоять? А что, если я буду стоять здесь, а сигарету держать внутри? А так? Если сигарета внутри, а дым я выдыхаю наружу?» Когда Юлия была навеселе, авторитетов для нее не существовало, – возможно, это было не самое подходящее качество, которое можно продемонстрировать на первом свидании, но, когда Ру вышвырнули из бара, она спросила охранника, как он догадался, что они вместе, и тот с мрачным видом ответил: «Я попросил ее уйти, а она помахала в витрину и сказала, что вы ее девушка и без вас она никуда не уйдет!» Ру впервые назвали своей девушкой. В тот вечер она безнадежно и бесповоротно влюбилась.
Впоследствии выяснилось, что пьяная Юлия мало чем отличается от Юлии беременной, и Ру пришлось пережить восемь ужасных месяцев; но жизнь преподносит свои сюрпризы.
– Пожалуйста, милая! – снова начала Ру.
– Попробуй уйди – как вернешься, квартира уже будет продана! – прошипела в ответ Юлия. – Сколько квартир мы посмотрели? Двадцать? Тебе всегда что-то не нравилось. Я больше не могу! Мы во что бы то ни стало купим эту квартиру, и пусть после этого кто-нибудь только попробует сказать, что…
– Ты пистолет видишь? – спросила Ру.
– Это ты, что ли, вот-вот выпердишь пятикилограммовую обезьяну из другой дырки? Нет? Тогда заткнись!
– Нельзя при каждом удобном случае использовать беременность как аргумент в спорах, мы об этом уже говорили… – пробормотала Ру, поглубже засунув руки в карманы платья, из чего Юлия поняла, что зашла слишком далеко, потому что последний раз Ру так глубоко засовывала руки в карманы, когда соседские дети убили ее птицу.
– Что вы сказали? Прошу прощения, но… – прокашлялся грабитель, недвусмысленно подняв пистолет, так что собравшиеся вспомнили, что происходит.
Сложив руки на животе, Юлия еще раз громогласно объявила:
– Я никуда не пойду!
Ру вздохнула так глубоко, что едва не достала до нефтеносного пласта, и решительно кивнула:
– Без нее я отсюда ни ногой.
Момент был ужасно трогательный, но Зара все испортила своей ухмылкой:
– А вам никто и не предлагает. Вы вроде не на сносях.
При этих словах Ру засунула руки так глубоко в карманы, что в них прорвалась дыра, и пробормотала:
– Вообще это путешествие для двоих.
Тем временем Рогер, который был в корне не удовлетворен происходящим и считал, что никто из присутствующих не хочет сосредоточиться на главном и не дает ему нужную информацию, воздел руки в сторону грабителя и спросил:
– Вам что вообще надо? А? Вы пришли за квартирой?
Анна-Лена принялась наподобие мима чертить в воздухе четырехугольник, пытаясь проиллюстрировать слово «квартира». Грабитель застонал от отчаяния:
– С какой стати я… ну нельзя же… вы что, думаете, я хочу украсть эту квартиру?
Только теперь Рогер понял, как неуместно прозвучали его слова, но поскольку Рогер был человеком, никогда не признающим свои ошибки, даже если они очевидны для всех, сказал:
– Квартира нуждается в капитальном ремонте!
Грабитель еще раз прокашлялся, чувствуя, как подступает мигрень, и сделал еще одну попытку:
– Не могли бы вы просто… лечь на пол? Буквально на пять минут. Я не хочу вас… да, в моих планах было ограбить банк, а не… этого у меня в планах не было!
Вдруг в комнате по разным причинам стало так тихо, что слышны были только всхлипывания грабителя. Плачущий человек с пистолетом в руке – зрелище малокомфортное, поэтому никто не знал, как себя вести. Ру слегка толкнула Юлию и сказала:
– Видишь, что ты наделала.
А Юлия пробормотала в ответ:
– Не я, а ты…
Рогер повернулся к Анне-Лене и прошептал:
– Без капитального ремонта не обойтись!
Анна-Лена тотчас отозвалась:
– Точно! Ты совершенно прав! Но… тебе не кажется, что здесь сыровато? Наверняка стены покрыты плесенью.
Грабитель продолжал всхлипывать. Все избегали смотреть в его сторону: как уже было сказано, взрыв чувств у вооруженного человека – не самое приятное зрелище. И только Эстель осторожно сделала несколько шажков по направлению к грабителю. То ли она недооценивала ситуацию, то ли, наоборот, оценивала ее слишком трезво. Возможно, вам покажется странным, что Эстель до сих пор не фигурировала в нашей истории, но это вовсе не потому, что об Эстель легко забыть, нет, просто о ней трудно вспомнить, – она была, если можно так сказать, совершенно прозрачной. Костлявая старушка восьмидесяти семи лет, скрюченная наподобие корня имбиря, шагнула к грабителю и вымолвила:
