Старик призадумался.
— Значит, кормилицу перед смертью пытали?
— Почему вы так решили? — подняла брови Виктория.
— Конечно, ее пытали, — убежденно повторил коротышка. — Ведь у фигуры, изображенной на пиктограмме, снят скальп. Помните отделенные от головы волосы?
— Ах, это, — девушка, наконец, поняла ход его мыслей. — Нет, версия со снятым скальпом была ошибочной. На самом деле Светлану просто обрили наголо. Именно это означают волосы, нарисованные отдельно.
Быстрицкий обалдел от такой новости.
— Как — обрили наголо?! — закричал он, потрясая в воздухе прогулочной тростью. — Умопомрачительно! Зачем это сделали?
В отличии от Эммануила Венедиктовича, ничего умопомрачительного в данной информации Вика не видела.
— На Руси испокон веков так поступали с женщинами, уличенными во лжи, — взялась объяснять она старичку. — Граф был уверен — Светлана врет, что непричастна к гибели наследника. Поэтому он и приказал остричь ее. В те времена потеря волос для женщины считалась великим позором и унижением.
— Невероятно! Невероятно! — слушая Викторию, то и дело восклицал Быстрицкий.
Впрочем, довольно скоро он утихомирился и переключился на другую, не менее интересную для него, тему.
— Дорогой профессор, а что написано в той обгоревшей записке, которую вы сегодня нашли в архиве?
Девушка на секунду заколебалась. «Может, стоит дождаться Тормакина, и уже при нем выкладывать всю информацию?» Но коротышка смотрел с таким трепетным ожиданием, что Вика сдалась:
— В записке написано: «Убив белокурого ангела, я стал неуязвим».
— Ой! — пискнул Эммануил Венедиктович.
— Не волнуйтесь, это убийство случилось двести лет назад.
— Откуда вы знаете, что листок настолько старый?
— Там дата стоит — 1830 год.
Убедившись, что записка не имеет к нынешним дням никакого отношения, коротышка в лаковых штиблетах заметно повеселел.
— А у вас, милочка, есть хоть какие-то предположения: кто, кого и за что убил?
Вика пожала плечами.
— Думаю, восстановить полную картину уже невозможно. Раньше в записке было написано что-то еще, но огонь почти полностью уничтожил текст. Фраза об убийстве белокурого ангела — единственное, что уцелело.
— Понятно, — вздохнул Быстрицкий. — И где вы, говорите, нашли этот листок? В дневнике?
— Ага — случайно наткнулась, когда листала.
— Странно… Тетрадь просматривали многие, но вы первая, кто обнаружил в ней записку.
Виктория усмехнулась.
— Да, я фантастический везунчик, как сказал за завтраком Семен Семенович.
Коротышка покачал головой.
— Я не верю в такое везение. Тут явно что-то нечисто.
— На что вы намекаете, Эммануил Венедиктович?
— Судите сами, дорогой профессор: сначала в подвале появляется странный рисунок, который раньше никто не видел. Теперь — эта обгоревшая записка. А что, если… — Быстрицкий нерешительно замер на полуслове.
— Договаривайте!
— Что, если кто-то специально подбрасывает в архив все новые и новые документы?
— Подбрасывает документы? — опешила Вика. — Но зачем? Чтобы помочь мне?
— Или помешать, — грустно улыбнулся старичок. — Неплохо бы выяснить, чьих рук это дело. Тогда и мотив станет понятен.
До конца обеда Тормакин не появился, и девушка снова спустилась в подвал одна. С трудом поборов одолевавшее ее любопытство, Вика отодвинула в угол рисунок и записку. Все-таки деньги ей платили за разбор документации, а не за разгадывание старинных тайн. Она со вздохом погрузилась в нудную архивную работу. Час полетел за часом…
Когда с большинством дел было покончено, Виктория вышла в сад — передохнуть. Воздух на улице стоял влажный, тяжелый. Розы собрались в тугие бутоны, отчего с клумб исчезли причудливые цветочные орнаменты. Девушка посмотрела вверх. Клубящиеся свинцовые тучи неслись по небосводу, быстро затягивая его плотной сине-черной пеленой. Кап… кап… Вика торопливо вернулась к дому. Кап-кап-кап — вовсю забарабанили дождевые капли. В один момент небо превратилось в жуткое сине-лиловое месиво. Злой ветер заметался по саду, пригибая к земле не только кусты, но даже деревья. На глазах начало смеркаться. Воздух стал чернильным, непроницаемым. Девушка глянула на мобильник. «Всего полшестого, а уже такая темень. Права была Марья Петровна — над деревней разразится настоящая буря».
Зайдя в холл и убедившись, что банкир к ней по-прежнему не торопится, Виктория возвратилась в подвал. Отсортировала последние на сегодня документы, а затем с чистой совестью взялась за разгадывание пиктограммы. «Если исходить из того, что блондинка в белых одеждах — это Светлана Тормакина, — думала Вика, — то на руках у нее — сын Вася. Кто же остальные дети? И почему они, как правильно заметил Эммануил Венедиктович, расположены в виде перевернутой звезды?» Девушка откинулась на спинку кресла. «Перевернутая пятиконечная звезда — печать Сатаны…» А чему, собственно, удивляться? Пиктограмму составлял колдун — что еще он мог изобразить? Не ангелов же. «Убив белокурого ангела, я стал неуязвим», — припомнила она текст обгоревшей записки. Белокурый ангел… Вика уставилась на гриву светлых волос вокруг женской головы. «Все ясно! Записка, как и пиктограмма, принадлежит Харитону. И говорится в ней об убитой колдуном Светлане!»
Девушка вскочила в волнении. С древних загадок стремительно спадали непроницаемые покровы — будто кто-то вел Викторию в нужном направлении.
Вытащив из графского дневника записку, девушка внимательно ее осмотрела. Клочок бумаги почти полностью испорчен огнем, некогда белый фон превратился в пепельно-серый. И только внизу маячит одинокая фраза. Как прочесть остальное?
Внезапно у Вики возникло соображение, каким образом можно разглядеть слова под слоем пепла. Идея рискованная — но если она сработает, разгадка записки гарантирована!
— Свеча, мне нужна свеча, — пробормотала девушка.
В холле, куда она выскочила, сгорая от нетерпения, не было ни души. Вика заглянула в столовую — тоже пусто. Зато из кухни доносился монотонный скрежет. Туда девушка и направилась. Ее встретил удивленный взгляд Быстрицкого. Старичок сидел в углу и с остервенением тер щеткой громадный чугунный казан.
— Что-то вы, милочка, рановато в столовую пожаловали — до ужина еще полчаса, — сказал коротышка, не прекращая работу. — А я вот решил кухарке по хозяйству помочь, она мне за это ванильный пудинг приготовить обещала.
Девушка оглядела кухонное помещение.
— Эммануил Венедиктович, вы не в курсе, где можно свечу раздобыть?
— Медицинскую? Бенгальскую? Свечу зажигания?
— Да самую обычную — парафиновую.
