— Проходи сюда, — ступает аккуратно Ольга, кивком зовя за собой, а я украдкой пялюсь на её огромный живот, похожий на гигантский глобус. — выбирай любую комнату, в этой половине дома у нас ремонт, но три спальни уже закончены.
— Руслан скоро приедет? — мимолетно осматриваюсь, мне всё равно, где ночевать, только бы упасть на мягкую кровать и хоть ненадолго забыться.
Мертвый мужик мелькает перед мысленным взором, и я упорно гоню эти воспоминания. Незаметно натягиваю рукава водолазки на ладони, отчаянно тру пальцами кожу. Мне всё мерещится, что на ней кровь…
— Дэн ему позвонил, сказал, что забрал тебя к нам. — оглядывается Оля, и, посторонившись, жестом приглашает меня в третью комнату. — не волнуйся, они приедут, когда решат свои дела.
— Классно. — вздыхаю, не удосужившись пояснить, к чему относится слово, к интерьеру или к её объяснению. — а ты нормально сама? Какой уже срок?
Она улыбается, на щеках симпатичные ямочки. Вот такую старшую сестру хотела бы я иметь. Красивую, уверенную в себе, утонченную. А может, у меня есть брат или сестра? Ведь мать-то жива! Снова холодеет внутри при мысли о Маре. Я должна с ней встретиться и узнать, что ей от меня надо.
— В октябре рожать. — поглаживает Ляля живот, с умилением глядя на него. — Дэн дочку хочет, а мне неважно, какого пола малыш, главное, чтобы родился здоровеньким.
— А это девочка? — равнодушно спрашиваю, думая о своем.
Руслан, значит, уже в курсе, что я грохнула того урода. Небось, сейчас прикапывают его где-нибудь в лесу. Пожалуй, мне страшно, я не знаю, как он отнёсся к этой моей выходке, и встречи с ним немного побаиваюсь.
— Да, мы и имя придумали, долго спорили, он настаивал на Варваре, я протестовала, предлагала Валюшей или Оксаной. Пришли к обоюдному согласию, что имена нужно выбирать тщательно, долго рылись в разных толковых словарях. — смеётся она, и я рассеянно улыбаюсь.
— И что?
— Назовём Виолеттой, заряд имени только положительный, и звучит красиво.
— Фиалка? Красиво… — хмыкаю я, и плюхаюсь на кровать, тупо воззрившись в потолок с причудливой лепниной. — Оль, спасибо, что приютила.
— Давай договоримся. — строго возражает она, подходя к двери. — ты не благодаришь нас за помощь, иначе я рассержусь. Руслан — очень близкий друг моего мужа, они вместе многое пережили в лагере, а такая дружба ценится на вес золота. Ты — сестра Руслана, и наш дом для тебя всегда открыт. Отдыхай, я ненадолго уеду, мне нужно к гинекологу. Проголодаешься, еда на кухне.
— Угу, — мычу в ответ, и она тихонько уходит.
Вот и отлично. Пока Ляля будет у врача, я смогу увидеться с Марой и вернуться, будто никуда и не исчезала…
РУСЛАН
Поморщившись, Соколов равнодушно смотрел, как подвешенного за руки цепями человека безжалостно избивает один из «быков». Лицо пленника превратилось в кровавое месиво, кровь капала на бетонный пол гаража, и при каждом целенаправленном ударе он дергался, напоминая марионетку, которой забавлялся ребенок, тянущий за ниточки.
Дав Олегу знак притормозить, Руслан шагнул к хрипящему Паше, брезгливо приподнял его за подбородок, и сквозь зубы процедил:
— Где твой босс? Где прячется эта крыса, ну?!
Парень открыл мутные глаза, на губах его мелькнула жалкая улыбка, казавшаяся жуткой гримасой клоуна.
— Я знаю только, что у него… — сплюнул сгусток крови, — еще одно логово в Сокольниках. Найти… Легко, там крыша приметная. Разноцветная черепица. И гараж под домом из кирпича.
— Чё он хотел от меня? — вытирая руку о промасленную тряпку, спросил Рус, оттеснив Олега, готового продолжить «допрос» более действенным способом.
— Не знаю, — со страхом в голосе просипел Павел, свесив голову на грудь. — он велел привезти… Твою сестру, чтобы заставить тебя… Встретиться с ним.
— Парниша в несознанку ушел, Руслан Андреевич. — с видом добродушного простачка вздохнул здоровяк Олег, лениво перебирая устрашающие орудия воздействия, сложенные на верстаке. — разрешите, я с ним наедине побеседую? Выложит всё, как на исповеди у батюшки.
Похлопав по ладони металлическими щипцами для извлечения мелких деталей машины, он взглянул на босса. Руслан усмехнулся.
— Ты смотри, чтобы после вашей душевной беседы этот мудила к праотцам не захотел слинять.
— Обижаете, шеф, — вытянулось лицо охранника.
— Короче, особо таланты не проявляй, понял, малой? — строго приказал Соколов, и кивнув дожидавшемуся у дверей Жеке, двинулся вглубь узкого коридора, соединяющего гараж с подвалом, откуда вела лестница в дом.
Сунув в руки пистолет, Руслан тихо сказал, наклонившись к Жене:
— Поезжай с Олегом, если Мафик, сучара, там, брякнешь мне на трубу.
— Понял. Ты, давай, остынь, лады? — Жека покосился наверх, словно опасаясь, что Светлана может услышать. — не срывайся на жене, Рус. Бабы они и есть бабы, чё с них спрос.
— Не учи отца ебаться. — усмехнулся Руслан, и выпроводил его из особняка.
Двинулся, было, к бару, но передумал, сейчас не время накачиваться спиртным. Ему еще пилить в Замоскворечье, к Дэну. Алиска там в безопасности, он не сомневался, и надобности ехать туда сегодня особой не было. Но ему хотелось увидеть девчонку, и желание это пересиливало всякие доводы разума.
Взбежав по лестнице, мужчина толкнул дверь в спальню, и замер на пороге. Уголки его губ дернулись, на лице отразилась ярость. Света лежала ничком поперек огромной кровати, раскинув руки, пустые бутылки из-под мартини усеяли пол, в пепельнице громоздились окурки.
Поборов порыв злости, он приблизился к ней, тряхнул за плечо, но она лишь нечленораздельно промычала, и отмахнулась. Тогда он с размаху влепил ей садкую оплеуху, и следом еще одну. Это подействовало, Светлана открыла мутные, опухшие от слез глаза, разглядывая его сначала с испугом, а затем с презрением.
— А, явился, — выплюнув прядь волос изо рта, утерла губы тыльной стороны ладони. — где наша обожаемая девочка — целочка? Что ж ты ее не приглашаешь в гости, милый? Тебе же нравятся оргии, устроили бы шведскую семью.
Она хрипло засмеялась собственной шутке, но смех оборвался, когда Руслан склонился, заглянув ей в лицо:
— Где Маринка?
Упоминание о дочери привело Светлану в чувство. Она икнула, тяжело сползла с разворошенной постели, и, пошатываясь, выпрямилась.
— Я тебя спрашиваю, где моя дочь? — повысил голос Соколов, кипя от снова накатывающей ярости.
— Она у мамы. — вспомнив, наконец, куда утром отвезла Маришку, просипела женщина, и, наткнувшись на мужа, едва не повалилась на пол.
Он ухватил её за руки, подтащил к себе, и, с трудом владея собой, процедил:
— Щас ты проспишься, тварь, и упакуешь свои чемоданы. Ты меня слышала? Заберешь свои шмотки и цацки, и уберешься из этого дома. Если к завтрашнему утру я застану тебя здесь, тебя или твою мамашу, за себя не ручаюсь.
