«А где я теперь? Да на чужбине почти. Рядом со мной никого. Домой прийти тоже не могу. И деньги все те же, деньги проклятые…»
Она решила впредь быть предельно осмотрительной. Даже в мелочах. Как при работе с карандашом. Есть же такая техника, точечная, уникальная. У нее получалось.
По лестнице в мастерскую Наташа поднималась, как на эшафот. Но придуманный для самой себя новый стиль возобладал. Она как бы перегруппировалась.
Еще сама не зная почему, она остановила лифт, не доезжая до последнего этажа, а оставшиеся два пролета до последней остановки лифта и пролет на дополнительный этаж, где и располагались мастерские, прошла очень тихо и медленно.
Дверь в мастерскую была приоткрыта, сквозь щель можно было видеть крошечную прихожую и сквозной проем в светлое помещение мастерской. Она хотела было толкнуть дверь, на ходу отчитывая Стаса за безалаберность, но ужаснулась чему-то в себе и вдруг услышала его голос:
— Боюсь, ты что-то напортачил, старина.
«Разболтал кому-то о своем же пристанище. Что еще за „старину“ он привел в мою мастерскую?» — но додумывать эту мысль Наташе не пришлось.
Она услышала голос, от которого в другое время ее бы затошнило.
— Я все четко сработал, по науке. И картинку ей показал. Если бы не Степан этот, пес его дери, я бы ее прижал, голубушку. У нас и не такие раскисали. Ноготок увяз — вся птичка пропала.
Сердце Наташи так громко заколотилось от ужаса, что его стук могли услышать в мастерской.
— Стас, может, дверь закрыть?
— Наташка должна приехать. Лифт услышим, ты спрячешься. Там лестница есть на чердак, поднимешься туда, если что. Птичка, говоришь? Птичку нашел. Сказал бы я тебе, что это за птица… Она уже и краски уничтожила, и уверена, что ее не за что схватить.
— А это что за краски? — Наташа услышала шелест полиэтиленового пакета и похолодела. Краски были именно там.
«Дура, вчера надо было прихватить пакет!» — ругала она себя.
— Брось. Раз сказала, что выбросила, значит выбросила.
— Я все же отдам нашим экспертам. Да и ты ведь говорил, что манеру можно сличить.
— Тебе это все равно не поможет. Картину отдать пришлось, чтобы большого дрозда не спугнуть. Как, ты думаешь, я к нему приволокусь с нашим предложением, если он не будет уверен в своей полной безопасности?
А кроме того, экспертиза твоя ничего не докажет. У нее манера каждый день меняется.
— А ты звонил уже старику-то?
— Так с чем я ему звонить буду, с чем?! Я здесь Все обыскал, всю ночь эти ящики разбирал. Краски, кисточки да кислота бесконечная… Нет, говорю тебе, она эту пластинку сама нашла и спрятала, делает вид, что ничего не понимает. Быстро выучила — что почем… Говорила, что с этим Антошей встречалась. Неужели с ним договорилась? Иначе как она собирается ее использовать?
— Может, припугнуть еще? Наружку за ней выставить пострашней?
— Выставь… Только напрасно это все. Надо ее за жабры хватать и любым способом выпытывать, где она спрятала клише… Кстати, косу состригла, паршивка, думает, что замаскировалась… Когда я пришел, голову себе замотала, чтобы я не догадался… Хорошо, Леона подослал, он мне и рассказал, в каком обличье она теперь разгуливает. А то и я бы не знал.
— А может, старичку-то позвонишь? Так, провентилировать вопрос. Мол, у нас есть то, что может вас заинтересовать, как договоримся.
— Да я и сам об этом думал. Сдать ему первым делом Антуана. Пока он с ним разбираться будет, а это долгонько, дружище, будет, мы уже и пластинку найдем, и бумажки заготовим… Боюсь только, эта коза здесь не появится, уж больно загадочно она вчера со мной разговаривала. Любовник какой-то… Я ее жениха знаю, но она у него давно не показывалась… Уже сутки ее нет, шляется где-то.
— А ты ничего не перепутал? Может, ты не там ищешь? Может, ты не здесь пластинку спрятал?
— Уж с чем, с чем, а с головой у меня пока все в порядке.
Я ее в мягонькую ветошь завернул, как положено, чтобы не поцарапалась, нежная вещица. Потом в бумагу и какую-то картонку, а когда Натаха отвернулась, я ее на полочку пристроил.
— На какую из них?
— Не помню. Да какая разница, я все полки перерыл и все ящики — нет…
— Ну так ты все же звони старику-то, а я пока нашей птичкой займусь.
— Да ничего она тебе не скажет. Твой кабинет — материал отработанный. Она уже и в себя пришла, и следы замела. Вот если пугнуть ее по-настоящему… У тебя костоломы найдутся?
— Как не найтись, на том стоим.
— А этого, в кепочке, ты вычислил?
— В розыске он, по мокрому. Я его Колпакову передал. Ребята уже неделю пасут.
— Вот возьмет его твой Колпаков, и накрылось наше дельце. Распугаем нечисть.
— Так ты ж говорил, что жучок этот со стариком не связан.
— Связан — не связан. Здесь дело тонкое. Только что-нибудь шевельнется возле них, они тут же затаятся. Мол, знать ничего не знаем, ведать не ведаем. Им выжидать можно, да нам с тобой нельзя. Пока суть да толк, они раскусят нас, и поминай тогда наши денежки.
— Да не-е-ет, я сказал, что параллельное дело раскручиваю, чтобы только присмотр был.
— Слушай, Киргуду, а зачем тебе столько денег? Ты ведь из своей милиции уходить не собираешься. Прикипел. Сопляков ловишь, воротил крупных стрижешь. На жизнь хватает.
— Кого это я стригу?
— Сашку Антиквара, например, да и меня тоже.
— Что это ты, Стас, когда я тебя стриг?
— А полторы тысячи баксов дочке на шубу, что, с луны, что ли, свалились? Ты меня тогда за грошовую картинку схватил. Откуда узнал, что я тебе денежки выложить смогу?
— Я в тебе сразу толкового паренька разглядел. Понял, что ты мне еще пригодишься. Так и вышло. А про баксы забудь. Это вроде как взнос в новую компанию был. Я ведь их отработал, или, скажешь, нет?
— Поживем — увидим. Смотри, чтобы у меня за спиной все чисто было. А то мне оглядываться некогда. Да держиморд к Наташке приставь посерьезнее. Твои-то сопляки упустили ее.
— Мои сыщики свое дело туго знают. Ты же сам сказал — вести, пока другие не обнаружатся. Вот они и сдали ее, считай, с рук на руки.
— Это Антохина братва за ней ходила. Надеялись, видать, через нее на меня выйти… А все-таки она умница. Хорошо сделала, что косу обкорнала. Наверное, они ее потеряли, до мастерской не довели. А то бы нам с тобой несдобровать….. А то еще и голов недосчитаемся…
— Слушай, может тебе от греха подальше на мою дачу переехать?
— Посижу здесь пока, нарисуется, наверное, скоро. А не нарисуется, сам ловить будешь. Сегодня звонить буду старику. А завтра чтобы ты Натаху нашел и все из нее вытряс, что только можно… А если, скажем, паренек в кепочке на Наташку как-нибудь так случайно наткнется, тогда смотри в оба. Пусть, конечно, убивает, но не до смерти. Она нам живая нужна и чтобы говорить могла.
