— Вот сейчас и проверим.
Ловкие пальцы перекинули полосу шёлка через её шею, и за несколько секунд завязали небрежным узлом на горле.
— Вот так. Пожалуй, это стоит пары фотографий.
Кира ощупала длинный узкий галстук на своей шее. Она и впрямь выглядела сейчас развратно и соблазнительно, она знала. Но когда они доедут, и профессор вытащит её из машины, это мало ей поможет.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Поедем обратно.
— Ни малейшего желания. Неисправимый мерзавец я или где? Нет, мисс Риаз, я определённо везу вас на заклание. Готовьтесь.
Кира напряглась. Времени, она знала, у неё было совсем немного. Но…
Она ощутила лёгкое возбуждение. Игра начиналась.
Кира была его донором, и прекрасно знала, что ему нравилось. Чего он хотел от неё. Что её прикосновения доставляли ему такое же удовольствие, как ей — его ласки. И за них он мог многое ей отдать.
Кира протянула руки, на ощупь положив их на колени своего спутника. Профессор сидел напротив, чуть расставив ноги — именно так, как от него и требовалось.
— Нам ведь ещё долго ехать, — прошептала она. — Будет обидно, если это время пропадёт зря.
Она почти физически увидела, как он вскидывает бровь.
— Идеи, мисс Риаз?
— О да, — прошептала она, соскальзывая на пол лимузина. — Ведь я — благодарная ученица.
И она собиралась ему это доказать. Каждым прикосновением тонких пальчиков, которые взбежали по его бёдрам и медленными задумчивыми движениями начали расстёгивать его ремень.
— Вам помочь? — наконец осведомился он.
— Ну что вы, — прошептала Кира, добираясь до молнии. — Помогать вам — моя святая обязанность.
И, мягко сдвинув ткань вниз, приникла к нему.
Она не знала, что делает — но она знала, что делать. У неё были недели, чтобы представить себе каждую ласку, каждое бережное касание языком, каждое движение ртом вверх и вниз, на всю длину, каждое проявление нежности — и страсти, когда она начала двигаться всё быстрее, ловя каждый его стон. Он никогда не стонал так громко, сначала вцепившись в её плечи, потом — в сиденье, чтобы не оставить на её нежной коже отпечатков.
И долго тяжело дышал, когда она закончила, слизнув последнюю каплю.
— Сейчас я должна бы раздеть вас, — выдохнула Кира ему в лицо, приподнявшись на его коленях так, что напротив его рта оказались её соски. — И отомстить… ммм…
В следующий момент её грудь оказалась у него во рту, и она скорее упала, чем приземлилась поперёк его коленей. Его руки гладили её по всей длине, от колен до шеи, тело мгновенно расслабилось в сладостной истоме, и Кира тихо, едва слышно простонала.
Прямо сейчас ей хотелось именно этого. Не дикого возбуждения — мягкой, расслабляющей спокойной ласки. И его руки чувствовали это прекрасно.
Когда лимузин затормозил, она чувствовала себя так, словно она была в платье, сотканной из его прикосновений.
Профессор небрежно развязал на ней галстук и бросил его на сиденье. Он хотел видеть её совершенно голой, поняла Кира.
И это возбуждало.
Глава 23
— Полтора шага до чёрного входа, — шепнул он ей на ухо. — Рискнём?
Никто не увидит её. Никто. Никто.
Кира решилась.
— Да, — шепнула она.
Хлопнула дверца машины, и её ступни коснулись шершавого асфальта. А потом, когда она переступила через низкий порог — мягкого ковра.
За её спиной затворилась дверь. Очень тяжелая, судя по сдавленному гулу.
Профессор сжал локтем её руку.
— Здесь недалеко, — негромко сказал он. — В закрытое хранилище ведёт самая обычная дверь — только для того, чтобы её распечатать, нужны шесть разных магических формул и клятва на крови на руне Целар от самого хозяина.
— А у вас есть формулы? — прошептала Кира. — То есть мессир Ильмер вам доверяет?
— Конечно.
— Но почему?
Смешок.
— Хороший вопрос. Хотите спросить его сами?
Кира невольно прикрыла грудь свободной рукой.
— Вот-вот. — Профессор высвободил руку. — Ждите здесь.
Его негромкий властный голос произносил формулы одну за другой. Кира почувствовала близкий жар, потом холод. Потом раздался негромкий треск, и профессор, снова взяв её руку, повлёк её вперёд.
Снова треск за её спиной — и с её глаз слетела повязка.
Они находились в полутёмном зале, где каждая стеклянная витрина была ярко подсвечена электрическим светом. Стекло было чудовищно тонким: даже она, если бы захотела, смогла бы ударить по нему кулаком и забрать…
Глаза Киры расширились. Она не была равнодушна к драгоценностям. Лунные камни, изящное серебро, совсем скромные бриллианты — в дни редких вылазок в город она любила их разглядывать, хотя у неё не было ни денег, ни повода, чтобы их носить. Но здесь…
Рубины размером с голубиное яйцо, выточенные в форме изящнейших головок тюльпанов невозможного винного цвета. Сахарная пудра бриллиантов, наброшенная поверх брызг бриллиантов покрупнее, обрамляющих алмаз величиной с ноготь. Длинные тонкие изумрудные подвески изумительной красоты, отличить которые от бижутерии мог бы даже полный профан. Тончайшая платиновая спираль, готовая обхватить палец, и один-единственный чёрный бриллиант великолепной огранки, который украсил бы любую руку. Потемневшая янтарная слеза невообразимой древности.
И бриллианты… бриллианты… бриллианты. Сапфиры потрясающей чистоты, жемчужная тиара посреди витрины, ещё одна, невозможно лёгкая и тонкая, искрящаяся бриллиантами, как водопады на солнце — и снова бриллианты.
И все, или почти все — светились магией.
Артефакты.
— Одноразовые заклинания, защитные или боевые, — негромко сказал профессор. — У Тёмного Лорда были любопытные артефакты… хотел бы я рассмотреть их поближе. Выбирайте.
— Выбрать — что?
— Всё, пожалуй, не получится, — задумчиво произнёс он, обнимая её за плечи. — Полагаюсь на ваш вкус. А я должен поговорить с хозяином. Ждите меня здесь.
Словно у неё был выбор.
Кира спешно задвинулась в угол, когда профессор исчез за раздвижной перегородкой. Здесь не было камер, запоздало заметила она. Не было охранников. Магические формулы и рунные клятвы защищали хозяина прочнее любых военных баз.
Но голоса за перегородкой она услышала ясно, как день.
— Милорд! Какая честь!
— Доброго дня, мессир.
Голос профессора казался незнакомым. Высокий, холодный и резкий, как удар металлом по заледеневшим пальцам.
