Подумав, она расстегнула цепочку, сгребла её в кулак вместе с камнем, поднялась и тихо подошла к каминной полке, чтобы оставить её там.
— Не вздумайте.
Глава 10
Кира резко обернулась. Профессор приподнялся на диване, упершись ногой в сиденье. И спокойно смотрел прямо на неё.
— Если вы разбрасываетесь бриллиантами, это не значит, что я буду делать то же самое, — резко сказала она. — Я не шлюха.
— Какой интересный факт.
— Так что приберегите свои… подарки для кого-нибудь ещё.
— Уверен, супруга главы Министерства очень ими заинтересуется, — подтвердил профессор без тени иронии. — Но вы, мисс Риаз, наденете эту подвеску обратно и не снимете. Вы будете носить её напоказ, задрав подбородок, перебирать в пальцах на лекции и сверкать ею в общей ванной. Вы меня поняли?
— Чтобы меня возненавидела вся Академия?
Профессор задумчиво окинул её взглядом, остановившись на украшении в её руке.
— Пожалуй. Но это жертва, на которую я готов пойти.
— Я не хочу её носить, — дрогнувшим голосом сказала Кира. — Это… жестоко. Такие вещи дарят любовнице, невесте… жене. Когда любят и хотят доставить радость. Не для того, чтобы подчинить и унизить. И заставлять носить то, что могло быть по-настоящему волшебным подарком для кого-то… я не буду. Я не могу. И я не желаю, чтобы про меня говорили, что меня кто угодно может купить дорогими вещами. Пусть даже безумно, невероятно дорогими. Я не такая и я не буду такой.
Выражение глаз профессора не изменилось.
— Но вы именно такая, мисс Риаз. По крайней мере, так будет считать вся Академия. Я очень на это надеюсь.
Он встал с холодным и властным видом, остановившись в трёх шагах от неё.
— Наденьте, или я сделаю это сам и закреплю магией.
Проглотив слёзы, Кира взяла цепочку в обе руки.
— Какой магией?
— Просто добавлю пару сюрпризов. Вибрацию во всём вашем теле по утрам, например. Девушкам, должно быть, так досадно, что они не испытывают никаких… утренних эффектов. Нужно уравнять шансы, вы не находите?
— Для чего?! — отчаянно закричала Кира.
Профессор шагнул к ней, и цепочка сама выскользнула у неё из рук.
— Поверить не могу, что вы так глупы, мисс Риаз, — негромко произнёс он, застёгивая на ней цепочку с подвеской, и Кира и впрямь почувствовала лёгкий разряд магии. — Вам нужна защита: вам нужна стена. Нужно, чтобы мерзавцы, подобны лорду Хили, не могли покушаться на вас легко. Я не могу и не буду этой стеной открыто по одному мне известным причинам. Лорд-ректор не протянет долго: он умирает от смертельной болезни, и вряд ли дотянет даже до лета.
Кира ахнула, кусая губы.
— Он ничего мне…
— Не сказал? И не скажет. И вы будете молчать и быть к нему предупредительной и внимательной — в три раза внимательнее, потому что скоро вы его больше не увидите. Но возвращаясь к вам… вы всё ещё не поняли, зачем вам броские украшения и презрительная мина на лице? Совершенно не поняли?
Его пальцы скользнули у неё по шее и выпустили её.
— Право, я разочарован.
Кира тоже была разочарована. Она хотела… она не знала, чего она хотела. Чтобы он обнял её за плечи, поцеловал в затылок, сказал, что любит? Это профессор-то? Смешно.
Но куда важнее было то, что он только что объяснил ей.
— Вы хотите всех обмануть, — прошептала она, поворачиваясь к профессору. — Вы хотите, чтобы я открыто носила это украшение как чей-то подарок. Сделав вид, что мне подарил его кто-то ещё, не вы.
Он коротко кивнул.
— Никто не заподозрит меня. А если и да… то по другим причинам, и поздно уже будет плакать о какой-то несчастной драгоценности. Нет, все будут гадать, кто это — и называть самые невероятные имена. И чем невероятнее, тем лучше. А вы, мисс Риаз, не будете подтверждать ни одной версии.
— И вы делаете это, чтобы…
— Чтобы все видели, что кто-то богатый и влиятельный назвал вас своей. Неизвестный благотворитель, таинственный хозяин, могущественный маг, который не потерпит соперников. И этой легенды мы с вами и будем придерживаться. Если я куплю вам что угодно, вы не посмеете отказаться.
— Посмею.
— Правда? Я хочу это видеть. — Он с пресыщенным видом уселся в кресло, закинув ногу за ногу. — Откажите мне.
— В чём?
— А я должен просить вслух? — Носок его ноги в вычищенных ботинках безошибочно указал на молнию её джинсов. — Снимайте. И остальное тоже.
Стриптиз, презрительно подумала Кира. Он хотел, чтобы она побыла для него стриптизёршей. И был абсолютно уверен, что она подчинится.
— Раздевшись, вы бросите всё в камин, — бросил профессор. — Не желаю, чтобы мой дом оскверняли эти тряпки. Руны, начерченные рукой Агнуса Хили? Я скорее буду спать с грязными собаками.
— Вроде меня? — с вызовом спросила Кира. — Вам не надоело меня унижать?
Он покачал головой.
— Нет, мисс Риаз, не надоело. И раз уж мы об этом…
Профессор щёлкнул пальцами, и мимо его враз оживших рук, невозможно быстро плетущих кружево заклятий, вдруг возникла знакомая золотистая пелена, то и дело рассыпающаяся сверкающими золотыми искрами. Кира видела её лишь раз в жизни, но прекрасно знала, что она означает. Заклинание подчинения, превращающее в марионетку.
«Не двигайтесь», сказал он ей тогда. Может быть, он не успеет…
Кира сделала шаг назад, повернулась и бросилась бежать.
И медленно-медленно развернулась.
Уже не сама.
Она вытянула ногу вперёд и плавно скользнула вниз, на ковёр, раскладываясь в шпагате, на который сама не села бы ни за что. Её руки потянули на себя водолазку, небрежно скомкали — и бросили в огонь.
— Потанцуйте для меня обнажённой у огня, — негромко сказал профессор, сидя всё в той же царственной позе. — Я прошу. Я требую.
Она уже не могла ответить. Голос ей не повиновался, уста были запечатаны, а руки…
… Руки, уже не принадлежащие ей, обнимали и гладили её. Дразнили вершинки грудей, чувственно перебирали пряди, гладя её щеки, перебирая ледяными пальцами тёплые изгибы её ушек. Легли на качающиеся бёдра, и, совершая поворот на одном носке, почти взлетая в воздух, Кира почувствовала, как её джинсы расстёгиваются сами собой.
И слетают с неё, оставляя в одном белье под его взглядом.
Её не касался мужчина. К ней вообще никто не прикасался, кроме её собственных рук, то раскинутых в сторону, то вновь прижатых к телу. Танец раскачивал её, как на качелях, вынуждая изгибаться под невероятными углами, взлетать в прыжке, отталкиваться от пола и вращаться, как балерина, опускаться на пол, чувствуя мягкий мех белого ковра полуобнажённым телом — и, заводя руки за спину, ощущать, как её бюстгальтер отлетает в сторону мужчины, молча наблюдающим за ней из своего кресла. Он раздевал её, не касаясь, и эта мысль возбуждала её куда сильнее, чем могли бы возбудить чужие ласки.
