Образ не отступал.
«Хорошо, значит, туда».
Я верила своей интуиции и потому заложила крутой вираж на восток.
(Becky Shaheen — What Would You Say to the Dark)
Небольшое плоское плато — продуваемое, ветреное, похожее на острую макушку большой головы. Каменные россыпи, качающиеся кусты, стоящая в отдалении арка из булыжников — Ворота Древних, — устланная к ней лепестками цветов оранжевая дорожка.
Хорошо, что безлюдно, и что мои судороги и корчи никто не видел. Обратно в человека я возвращалась с таким скрипом, что самой страшно; в третий раз за один день — это слишком часто. Никак не могла подняться на ноги, ползала по земле на четвереньках, падала, утыкалась лбом в пыльную землю. Если бы Судья нагнал меня сейчас, удивился бы моей полной беспомощности. Чтобы обезопасить себя от него, я не смогла бы и руку поднять…
«Почему Мифос?» — задавалась вопросом в который раз. Я же просила «домик», где смогу отлежаться, набраться сил, потраченных на временной прыжок, поспать — глаза слипались, меня выключало. Он скоро будет здесь, он нагонит.
Тянули к себе Древние Ворота.
«Туда?» — спросила я с надеждой.
К ним я ползла, не умея подняться вертикально. Кусала губы от боли — клетки выворачивались наизнанку, внутренности вставали на место через спазмы. В четвертый раз не смогу, уже не захочу…
Доползла.
Пересекла границу арки.
И почти сразу поняла, что оказалась в пространственном «кармане» — реальности в реальности, на иной от Санары частоте.
Ушла! Сбежала!
Своей победе я, правда, даже не сумела толком удивиться — сдулась, — лишь мелькнула мысль о том, что Элео знали толк в изобретениях. И о том, что здесь меня никто не достанет.
Далее мгновенно отключилась.
Я просыпалась — невнятно, совсем чуть-чуть. Когда небо уже затянуло тучами, когда стучал снаружи «кармана» ливень.
Видела, как ходит снаружи Аид — смурной и внимательный. С поджатыми губами, недобрый. Он потерял след.
На эмоции не хватило сил, как и на то, чтобы удержать веки открытыми.
Дремала я под шум дождя, думая о фигуре снаружи. После соскользнула в черный, без образов и мыслеформ, целительный сон.
*****
Мир Уровней.
Лоррейн.
Аид.
(The Chicks — March March)
Из всех живущих здесь или где-то еще, он знал только одного человека, способного ответить на те вопросы, которые Аид желал задать. Дрейка. Который откликнулся на просьбу о встрече, приехал в кафе и теперь с аппетитом уплетал мясной салат, водруженный официантом, — в пиале поверх белой скатерти. Отличное место, отличное кафе, дорогое. Санара только сейчас понял, что не ел с самого утра — сначала казнил, затем бегал по городу, — пропустил и завтрак, и обед. И если бы не вылазка на уровни — вожделенная передышка, — пропустил бы и ужин.
— Чем обязан?
Тон легкий, веселый; одежда Начальника штатская: белая рубашка, серые брюки. И не скажешь (а если скажут тебе — не поверишь), что перед тобой уравновешенная вековой мудростью ядерная боеголовка с вечно снятым предохранителем.
— Ты, я смотрю, голодный. — Ответа Судьи, пока тот подбирал формулировки, не дождались. — Я заказал тебе мясо, картошку, зелень. Сейчас хлеб принесут. И ты так и не занялся сексом…
Последняя фраза повергла Аида в смесь удивления, тоски и раздражения. Но ответить он опять не успел, лишь поджал губы.
— Там Пантеон всегда к твоим услугам, если нужно.
— Я в порядке.
— Ну смотри. Так что тебя привело?
— Я кое с чем столкнулся. — Аиду нравилось в этом мире. С одной стороны, суетно — технологии, прогресс, сверкающие небоскребы, блики, стекло, сталь. С другой — уютно, мирно, удивительно душевно. — С тем, что не могу распознать или идентифицировать самостоятельно.
— Вот оно как… Рассказывай.
Начальник ел с таким аппетитом, словно тоже пропустил в Реакторе завтрак и обед. Может, так оно и было. Здесь еще день, на Аддаре уже вечер. Он так и останется застывшим, пока Санара не вернется через портал в замок.
— Ты же знаешь про то, что на Аддаре существует подпольная добыча кристаллов Древних, кратковременно наделяющих людей сверхсилой. Ключевое слово здесь «временно». Точных формул, удлиняющих эффект воздействия, пока нет, доступны порошки тоже далеко не всем. Почти никому, я бы сказал, кроме знати, способной платить чистой платиной.
— Знаю.
Дрейк не был бы Дрейком, если бы чего-то не знал. Вот только не придешь к нему, как в библиотеку, не запросишь нужных знаний — характер. С кем-то Начальник говорил, с кем-то сразу отказывался, кому-то выдавал такую непредсказуемую реакцию, что ходоки путь к Реактору забывали. Сегодня управитель Уровней лучился довольством. То ли наперед знал ход беседы, то ли искренне наслаждался «внеофисной» передышкой.
— Так вот, на Аддаре недавно объявился вор. Необычный. Очень, я бы сказал, профессиональный. Украл из музея корону, использовав невидимость, после трофей вернул, добровольно согласился на казнь, шагнул в пропасть и растворился.
— Не умер?
— Нет.
— Молодец! — Дрейк слушал эту историю, как комичное радиошоу, улыбался, вытирал губы салфеткой. — Люблю умельцев. Особенно веселых.
Санара пока мнение Начальника не разделял.
— Я по следу этого «умельца» шел после полдня.
— Без толку?
— Не совсем. Я ее нашел. Но не сумел удержать.
— Ее? Занятно.
— А дальше нужно показывать, слова бесполезны.
Они оба знали, о чем речь. Что-то можно передать парой предложений, но если желаешь показать мини-фильм, содержащий шлейфы энергий, ощущений и полный спектр деталей, нужно строить прямой канал из сознания в сознание.
— Дерзай. — Взгляд Начальника стал серьезным. — Показывай. И пока я буду все это смотреть, поешь.
Санара благодарно кивнул — вовремя он здесь появился. Выдал мысленный «допуск» в собственную память для Начальника, ощутил, как две головы соединяются через невидимый канал, впустил внутрь «чужого». Для обычного человека процесс невыносимо болезненный, для него слегка дискомфортный. Даже зрительный контакт на таких мощностях не требуется, лишь отвлекает теребящее на фоне, как тик в мышце, ощущение передвигаемых на складе воспоминаний блоков. Терпимо, особенно когда перед тобой тарелка со скворчащим еще мясом, в меру жирными картофельными дольками и салатом, сбрызнутым оливковым маслом и специями. Аид интерес к блюду проявил стопроцентный, порадовался, что хоть к вечеру можно просто есть, ни на что не отвлекаться и не говорить. Сочное мясо он жевал, чувствуя, как урчит от удовольствия и ум, и желудок, заедал все это ломтиком от белой буханки, накалывал на вилку помидоры. Изредка поднимал глаза на Начальника — тот изучал сегодняшний день Аида внимательно. Сам не пил и не ел, считывал чужие данные, анализировал их с невероятной быстротой, с чем-то сравнивал, раскладывал на составляющие. Подошедший официант, желающий спросить, можно ли уже наливать господам вино, замер, увидев в серо-голубых глазах светящееся мельтешение кадров. Красивое зрелище, очень занятное, если не бояться. Но парнишка напугался, сглотнул, решил, что про вино он спросит позже. Удалился.
