Мой вид у них вызывает лишь ухмылки и в пренебрежении скорченные рожицы.
Опять чужая.
Пожимаю плечами. Мне не привыкать быть везде не к месту.
Сажусь в сторонку и наблюдаю. Заведение на уровне. Снаружи и не скажешь, что внутри все настолько грамотно и дорого оформлено. Девицы весело болтают и периодически слышу смех. Мы все очень близки по возрасту и где-то я даже завидую их веселости и непринужденности. Не помню, когда я в последний раз так же смеялась.
Внезапно энергетика пространства меняется.
Стайка девиц разом подтягивается, вытягивается в струнку. Разговоры замолкают и даже охранники, как-то становятся незаметнее, пытаясь особо не отсвечивать.
Я ловлю взгляды и оборачиваюсь в ту же сторону, куда смотрят девицы рядом.
В общий зал с верхнего этажа спускается мужчина. Он сразу приковывает к себе внимание.
Спокойная, размеренная поступь. Не высок, но коренаст, явный южанин с небольшой проседью на висках. Взрослый мужчина лет сорока облачен в безукоризненный темно синий костюм и черную рубашку с чуть распахнутым воротом.
Напрягаюсь, когда мужчина продолжая спускаться выхватывает меня в разношерстной толпе ярких девушек и останавливает темный взгляд на мне.
У него действительно черные глаза. Страшные. Яркие. Глубокие. Напоминают маслины, блестящие и манящие. И стоит им задержаться на мне буквально на секунду, окуная в свое безразличие, как смоляные широкие брови сходятся на переносице.
— Смотри, сам Гор, нас смотреть будет, — слышу шепотки девиц.
— Хорош…
Ощущаю имя. Примериваю его на этого мужчину. Красиво звучит и очень подходит. Если мне не изменяет память так звали бога солнца и войны. Глаз Гора, считался мощным защитным символом, отвращающим зло. Бог — Сокол.
Стоит последней мысли оформиться в мозгу, как меня током бьет. Трясу головой, пытаясь избавиться от лишних сравнений.
И опять привлекаю к себе внимание. Мужчина возвращает свой тяжелый взгляд ко мне.
Сильный. Притягательный. Явно привыкший повелевать.
Внутри все скручивает от страха. Тело покрывается холодным потом и начинает знобить.
Опускаю взгляд и рассматриваю свои обгрызенные ногти. После фабрики я до ужаса боюсь мужчин. Всех. От подростков до стариков. От малейшего нарушения личного пространства меня колотит. И руки окутывает тремор.
А уж под столь ярким взглядом и вовсе замертво упасть готова.
Я ведь после того случая закрылась, забилась в дальний угол своего сознания и намеренно начала уродовать себя, пытаться стать незаметной, незримой тенью себя прежней.
Надеваю оверсайз, хотя, я так похудела, что любая моя одежда висит, как на вешалке. Часто ношу огромные солнцезащитные очки и закалываю волосы в гульку.
Помню, как стояла в ванной с бритвой в руках и хотела провести по длинной белоснежной гриве… Эйрин успела в последнюю секунду, вырвала из рук, не дала отсечь проклятые пряди.
Я знаю, что после насилия некоторые женщины уродовали осколками стекол свои лица, рвали и с силой засовывали острие глубоко под кожу, чтобы больше никогда не привлечь внимания маньяка.
Я хотела искалечить волосы. Отрезать, чтобы не дать больше возможности хвататься за них и тащить за собой.
Эри не позволила, обняла и рыдала вместо меня.
Так и не отрезала.
Теперь вечно сооружаю гульку и прячусь. Накидываю на себя капюшон вне зависимости от погоды. Скрываю лицо и себя, пытаюсь испариться, исчезнуть, потеряться в толпе…
Владелец клуба проходит рядом, обдавая меня тяжелым запахом одеколона. Нечто древесное и пряное. Мужское и щекочущее ноздри, заставляющее затянуться воздухом, пропитанным его флюидами.
Садиться за ближайший к сцене столик. Тут же к нему подходит общавшаяся со мной женщина и держит в руках поднос.
Через секунду он делает глоток из бокала на дне которого плещется янтарная жидкость, достает из внутреннего кармана серебристый портсигар, откидывается на стуле и огненные всполохи освещают лицо Кириана, пока он делает глубокую затяжку. В свете огня этот мужчина кажется зловещим.
Сглатываю неожиданно вязкую слюну, которая застывает поперек горла, давлюсь и закашливаюсь, отдышавшись смотрю в сторону мужчины и нарываюсь на темный взгляд с прищуром.
Проговаривает что-то хостесс, не отрывая от меня зловещих глаз. Затем поворачивает голову, и я лицезрю четко прорисованный римский профиль.
Крупные белые зубы сжимают сигару, полные губы выпускают клубы дыма в потолок. Замечаю сетку морщин вокруг глаз с прищуром. Смуглая кожа и темная щетина выдают в нем восточные корни.
Движения спокойные, ленивые. Длинные крупные пальцы, увенчанные аккуратными лунками ногтей, что обхватили дымящуюся сигару, кажутся вылепленными.
Руки красивые у него: большие ладони с прорисованной сеткой вен на внешней стороне. На правом запястье поблескивают дорогие часы. Интересная особенность. Левша наверное…
От него веет дороговизной, силой и властью. Особый лоск, который распознается моментально.
Хостесс и хозяин клуба продолжают переговариваться и последний резко поворачивает голову в мою сторону. Опять сталкиваюсь со взглядом черным, как ночь.
Я упираюсь в спинку, чтобы хоть как-то увеличить дистанцию, между нами, хотя этот человек рассматривает меня на достаточном расстоянии.
Вижу, как в недовольстве сжимает губы. Наверное, не нравлюсь. В томных глазах отблески северного сияния. Я здесь не ко двору, да и сама это прекрасно ощущаю.
— Начинайте. — четкий командный голос владельца клуба дает отмашку шоу.
Пять девушек отделяются от общей стайки и модельным шагом выходят в сторону сцены, поднимаются, замирают на некотором расстоянии друг от друга. Выстраиваются в линию.
Сцена довольно большая, есть место, чтобы развернутся, а в углублении находятся инструменты.
Поднимаю взгляд и вижу надпись, что висит над занавесями. Сначала она не привлекла моего внимания:
“Скромное обаяние буржуазии”.
Чтобы это могло значить? Обдумываю, но ответа не нахожу. Успокаиваюсь.
Звук громкой битовой музыки и девушки начинают двигаться слаженно и профессионально. Смотрится очень эффектно.
Хозяин клуба внимательно следит за танцующими и что-то проговаривает хостесс, которая ведет запись. Идет отбор.
Затем пятерка сменяется. И так несколько раз.
Удивляюсь, когда несколько рабочих в серых комбинезонах выкатывают на сцену два шеста сияющих хромированной поверхностью. Установка занимает минуты и на этот раз уже две девушки подходят к сцене.
Очень красивые, яркие, с фигурами похожими на песочные часы, с распущенными, струящимися вдоль спины длиннющими волосами начинают вытворять немыслимые акробатические трюки на шесте. Это действо безумно завораживает. Сколько силы должно быть в руках и ногах, чтобы суметь провернуть подобные кульбиты и выглядеть при этом настолько грациозно.
