Наверное, это Толик, он догадливый парень, и хотя не видел что со мной случилось, мог просто как джентльмен помочь. Но это не Толик, на пороге я вижу Абрамова!
От неожиданности дергаюсь назад, и тут понимаю, что полотенце с меня сейчас свалится. Вскрикиваю, ловлю ускользающее вниз полотенце, подскальзываюсь… И оказываюсь в объятиях мужчины, которого, думала, никогда больше не увижу.
— Что вы здесь делаете! — восклицаю сердито. — Вам мало меня намочить?!
— Ага. Еще надо и высушить, — не теряется с ответом Абрамов.
— Не смешно! Вообще, это домогательства! Отпустите меня немедленно!
— Влепи мне иск.
Я бы ему по лбу с огромным удовольствием «влепила», но уж не стала говорить об этом вслух. Решительно отстраняюсь из объятий босса, отхожу подальше к постели, кусая губы, нервничая от ужасно неловкой ситуации. Как его выгнать то побыстрее? Ну почему я такая дура, почему не заперлась?
— Зачем вы здесь? Я слушаю! — видимо по-другому не избавиться от настырного миллиардера.
— То есть ты рада была, что я уехал, а теперь вот расстраиваешься, что вернулся? — хмурит брови мистер Лексус.
Оу, неужели я своим поведением задела трепетные чувства босса? Не ко мне, о нет, конечно же. К самому себе. Ибо самая ранимая черта характера любого мужчины — самолюбие.
— Я просто решил зайти и попросить прощения за инцидент на улице, — недовольным тоном произносит Абрамов. Ему явно не по душе моя скептичность, как и то что не тороплюсь уронить полотенце и броситься в его объятия. Это придает мне сил и стойкости. Я не стану для этого мужчины очередной доступной подстилкой! Пусть даже оступилась однажды…
— Я вас прощаю, и вашу спутницу тоже. Может теперь уйдете? — в нотках моего голоса уже проскальзывает отчаяние. Мне ужасно неловко стоять перед ним, прижимая к себе не слишком большое полотенце, еще и закрученный тюрбан наполовину съехал, чувствую, что опять выгляжу по-идиотски. Как же меня это достало!
— Варя… Ты хоть немного скучала по мне? — огорошивает вопросом Абрамов, делая шаг ко мне.
Глава 13
— Даниил, давай не будем делать ситуацию еще более маразматичной? — тяжело вздыхаю, потому что совсем не хочется сроить из себя мегеру и истеричку, но похоже, иначе не получится, он просто не уйдет. Упрямый, твердолобый, невыносимый… Я должна, должна его выставить за дверь, прежде всего потому что не железная… И да, скучала!!! Вот только ни за что ему об этом не скажу!!
— А ты похудела… — неожиданно произносит Абрамов, снова выбивая у меня почву из-под ног.
— Работы много было, — пожимаю плечами.
— Бармалей тебя обижал?
— Что? — восклицаю ошеломленно. — Откуда тебе известно это прозвище?
— Не пугайся так. Ты сама сказала. Ему очень подходит. И не бойся, я ему не скажу, — посмеивается Абрамов, явно не торопясь оставить меня в покое. В отчаянии сажусь на постель, закрываю лицо руками.
— Варя…
Рука Даниила опускается мне на плечо. Резко сбрасываю ее, встаю, снова создавая между нами дистанцию.
— Может хватит, Даниил? Это даже не смешно!
— Ты не даешь мне и слова сказать, — рычит в ответ Абрамов. — неужели так сложно?
— Ты же с девушкой приехал! — выпаливаю, и тут же жалею, что это сказала. Обзываю себя последними словами. Дура набитая. Показала ему свою слабость. Ревность… Которой не должно быть, на которую не имею права.
Даниил вдруг ослепительно улыбается, и вместо того чтобы откликнуться на мои мольбы и уйти, берет и садится в изножье кровати, на место где только что сидела я.
— Что это значит? Слушай, я не понимаю ничего. Откуда ты взялся, почему приехал. И мне честно, все равно. Даже если это — идиотское совпадение. Я просто хочу остаться одна в этом номере и одеться, наконец.
— Я приехал по работе. Понимаю, то что я улетел в Лондон ничего тебе не сказав, наверное, показалось тебе неприятным моментом…
— Нет, не показалось! Не приписывай мне того, чего нет, Даниил. Ты правильно сделал. Мы никто друг другу и не обязаны отчитываться.
— Может ты дашь мне уже наконец договорить? — снова понизив голос почти рычит Абрамов. Вздрагиваю. По коже бегут мурашки. Он сразу таким властным становится. Помоги мне Боже, но он так мне нравится! — Я улетел в Лондон по семейным делам, Крылова. Мой отец, бес ему в ребро, вечно выкидывает какие-то фортели. На этот раз он превзошел самого себя, — Абрамов запускает руку в волосы, теребит их нервно. А я стою возле окна, смотрю на него, и думаю о том, как ему идет этот жест, эта небрежность делает его еще более сексуальным…
— Мой отец связался с совсем молоденькой девушкой, которая ему не то что в дочери — почти во внучки годится. Самое паршивое, что эта внучка — сестра моего лучшего друга, — морщится как от зубной боли Абрамов.
— Сочувствую, — пожимаю плечами.
— Я должен был позвонить тебе. Я хотел позвонить, Варь. Но ты такая гордячка. Иногда это раздражает, знаешь?
— Ты не должен мне ничего. Мы случайно переспали… и только.
— Да, ты обожаешь это повторять. Хорошо. Как скажешь, Крылова. Я тебе не нравлюсь… Увы, придется потерпеть, потому что ситуация с объектом серьезная, я не могу полностью доверить этот проект Игнатову. Не вытянет.
— Хочешь сказать, что ты будешь тоже… здесь, с нами? И Катей?
— Далась тебе Катя, — хмыкает Абрамов. — Да, я буду здесь.
— В этой гостинице?
— А что? Я тебе помешаю? Мое присутствие под одной крышей с тобой?
— Нет… Я просто удивилась, думала сельские гостиницы не твой уровень…
— Ты такой сноб, оказывается. Я вот ничего против этой гостиницы не имею. И Катя тоже, — выделяет особо последнее предложение. Резко поднимается на ноги. Делает шаг ко мне, отчего у меня едва сердце не выпрыгивает из груди.
Не в моих привычках мямлить или теряться с ответом, осаживать назойливых мужчин я тоже умею в совершенстве. Но сейчас — абсолютно теряюсь, у меня пропадает дар речи. Сил хватает только на то, чтобы выставить руки перед собой. Абрамов обхватывает мои запястья, и я ощущаю, как мурашки пробегают от места соприкосновения наших рук, к животу. Меня будто бьет разряд тока. Резко вырываю руки из его плена.
— Я понял, Варвара. Ты даже под пытками не признаешь, что между нами есть влечение.
Чувствую, как от его слов дрожь пронзает все тело. Сжимаю кулаки, выпрямляю спину, и посылаю Абрамову взгляд, в котором концентрирую весь арктический холод, на который способна:
— Не признаю, да. Ведь это не имеет никакого смысла, ничего не значит. Я не люблю бабников. А теперь, когда мы прояснили все моменты между нами, может вы уже покинете мою комнату, Даниил Андреевич? Я хочу, в конце концов, одеться. Может вы не заметили, но я после душа. Околела уже с вами разговаривать.
