— Поезжай. И хватит мучиться. Если что-то увидишь — покупай. И не обращай внимания на цену.
Соломатина примчалась в магазин, где ее уже ждала Варя с костюмом, который был почти точной копией того, что они видели в журнале. Только цвета перванш. По мнению Соломатиной, цвет был голубоватый с нежным розовым оттенком. Но Варя любила называть цвета так, как называют их художники, модельеры и люди, близкие к этим профессиям.
— Это цвет перванш. Цветок барвинок есть — вот он точной такой, — важно пояснила Варя.
— Послушай, я на собственную свадьбу собираюсь. Мне бы что-то посветлее.
— Ерунда. Во-первых, голубое на свадьбу принято. Во-вторых, это очень нежный цвет. В-третьих, тебе пойдет. А в-четвертых, к этому костюму нужна белая, может, чуть кремовая фата и такие же перчатки. И белый букетик. Ландышей.
Соломатина посмотрела на умницу Варю, потом на костюм.
— Давайте я его примерю, — сказала она.
Через полчаса она вышла из магазина с покупкой.
— Осталась фата, — сообщила Инна.
— Я привезу тебе фату, — сказала Варя.
Через неделю они столкнулись в аэропорту буквально на бегу.
— Ты куда? — спросила Инна.
— Я — в Мехико. Я — на подмене. А ты куда?
— Я — поближе. Опять в Осло.
— Тогда удачи, — улыбнулась Варя и протянула Инне сверток, — это тебе. Фата. Из брюссельских кружев. Кружева я купила в Бельгии и сама сделала фату.
— Господи, какая красота! — Соломатина развернула тонкую бумагу.
— А главное, очень подойдет к костюму. Кружевные перчатки тоже есть, — Варя передала второй сверточек.
Соломатина обняла подругу.
— Так, это у кого свадьба?! С кого шампанское и торт? И кому подарки дарить? — раздался веселый голос. Мимо них прошел КВС.
Тот самый, в которого так безнадежно была влюблена Варя.
Не дождавшись ответа, он пошел дальше — веселый, довольный, красивый.
— Вот… Домой сейчас поедет. К семье, — сникла Варя, — скажи, он хоть там за другими не ухаживает?
Соломатина взяла ее за руку:
— Варя, бросай это дело. Все. Понимаешь, из этих отношений ты взяла, что можно. Радость, удовольствие, кураж, обиду, неправедное превосходство над той, другой. Над той, которая жена. Все, больше в них ничего не будет, кроме боли. Твоей боли.
Варя заплакала. Только сейчас Соломатина поняла, чего стоило подруге выбирать и покупать ей эти свадебные подарки. И еще она поняла, что повлиять на Варю невозможно. Варя сейчас — это она сама в период отношений с Антоном Пьяных. Да, истории не очень похожи, но в жертву обе приносили свое время.
— Я разлюблю его. Вот увидишь. Я тебе обещаю! — как-то по-детски произнесла Варя.
— Конечно, — погладила ее по плечу Соломатина, — обязательно разлюбишь.
Туфли она купила без особых проблем. Когда в ресторане, расположенном неподалеку от загса, уже был заказан банкет на небольшое количество гостей, когда были разосланы приглашения, Соломатина перевела дух. Этот отдых был ей необходим — в последнее время она уставала и раздражалась. В полетах она с трудом выдерживала бессонную ночь и почти не ела.
— Ты можешь взять несколько выходных дней? — спросил Федотов как-то утром. — Что-то ты неважно выглядишь. Побыла бы дома, выспалась бы, вечерами гулять бы ходили…
— Да пожалуй что надо… — пробормотала Инна. Но выходной не взяла, а в промежутке между рейсами пошла к врачу.
Молодая врач осмотрела Инну и бодро сказала:
— Ну, давайте заполнять карту.
— Какую карту?
— Карту беременной. Это же ваша первая беременность? Вы оставите ребенка?
— Ребенка? — растерялась Соломатина, хотя и подозревала, что последние недомогания — это не просто усталость.
— Вы же не хотите сказать, что понятия не имели о собственной беременности? — изумилась врач.
— Не хочу. Хочу… — запуталась Соломатина, — доктор, все-таки я беременна?
— Да. УЗИ, конечно, сделаем, но и так все ясно…
— Гм, я — стюардесса. У меня рейсы.
— И что? — невозмутимо сказала врач. — Уйдете, как велит закон. И пожалуйста, не утруждайте себя — я все это раз сто слышала от женщин. Но рожать же надо…
— У вас глаза очень интересные. Одни синий, другой карий, — неделикатно сказала Инна.
— Я знаю. Такой родилась. Редкий случай.
— Ох, извините, — спохватилась Соломатина, — вы меня застали врасплох.
— Но вы что, ничего не чувствовали?!
— Ничего. Только спать хотелось.
— Ну вот, это симптом…
— У меня муж, между прочим, спать хочет все время, — улыбнулась Инна.
— А для него это просто признак хронической усталости.
Домой Соломатина шла пешком и прислушивалась к собственному организму. Теперь, когда она узнала о беременности, было любопытно как бы со стороны фиксировать «странности». Например, проходя мимо магазина, Соломатина явственно ощутила на губах вкус молока. Обычного, из пакета. Она так и представила себе, как пьет его из пакета холодным. Инна остановилась, постояла и зашла в супермаркет. Там она долго ходила вдоль полок. На кассу она пришла нагруженная молоком, сырками с изюмом, творожником и бутылочкой питьевого йогурта. Пока неторопливая кассирша все это пробивала, Соломатина пританцовывала от нетерпения. В какой-то момент ей показалось, что она потеряет сознание, если не хлебнет молока или йогурта. Наконец, расплатившись, выскочила из магазина, устроилась на первой попавшейся скамейке. Молоко было холодным и вкусным, точно таким, каким она себе его представляла. Потом она съела сырок, отломила кусочек творожника и уже просто из любопытства глотнула йогурта. Стало хорошо и спокойно. Впрочем, когда откуда-то потянуло шашлыком, Соломатина встрепенулась. Она представила румяный кусочек мяса, кольцо острого лука и яркую каплю кетчупа и поняла, что все молочное и кисломолочное, только что съеденное и выпитое, огромная, просто-таки роковая ошибка.
— Господи, да где ж это шашлык жарят?! — пробормотала она про себя.
Вечером Федотова ждал обильный и разнообразный ужин. Мясо с корочкой, молочная лапша, жареная картошка с копчеными сосисками и оладьи со сгущенкой.
— Ого! Что это? И все такое разное! — удивился Федотов. В школе у него был тяжелый день — контрольную его класс написал плохо, потом была комиссия, и проверяющий сидел у него на уроке, потом директор просил позаниматься с одним из учеников, а этот ученик был полным лоботрясом, и математика ему точно не была нужна. Но зато она была нужна его родителям, которые оказали спонсорскую помощь школе. Одним словом, когда Олег ехал домой, он вдруг подумал, что решение пойти работать в такое место было опрометчивым. Очень надо любить эту профессию, чтобы реагировать правильно и чтобы выдержать дистанцию длиною в учебный год. Олег совершенно четко осознал, что выходных в этой профессии нет. Эти взрослые дети, которые приходили к нему на уроки, не исчезали из поля зрения в субботу или воскресенье. Они, их интересы, их пристрастия, их шалости были с ним все время, пока они учились в школе.
