— И — семья в перспективе? Я надеюсь, — уточнил Арлен Семенович.
— Да. Думаю, да, — так же ровно подтвердил Олег.
— Я рад. Желаю, чтобы у вас все получилось.
— Спасибо, — с чувством сказал Федотов.
— Давайте оформляться. Коллектив будет рад новому преподавателю. Кстати, последний математик сбежал от нас два месяца назад, так что не затягивайте с формальностями! — воскликнул Арлен Семенович и соскочил с кресла. Резво обежав стол, он с чувством потряс Федотову руку:
— Добро пожаловать в нашу школу!
Из директорского кабинета Олег вышел со смешанным чувством. С одной стороны, в каком-то смысле «учитель математики» — было движением вниз по карьерной лестнице. Это была не начальственная должность, в ней не было размаха градостроительной деятельности и не было огромного числа подчиненных. А с другой стороны, теперь у него была работа. Работа в Москве. И зарплата на удивление приличная. По меркам Озерска, просто очень приличная. Федотов вспомнил, что его прежний оклад был небольшим, но набегали премии, выплаты, бонусы. Да, московские цены и московский образ жизни требовали других сумм, но это было начало. Федотов, размышляя об этом, вдруг расхохотался: а поступил он ровно так, как ему посоветовал злобный Шпаликов. И это было странно. «Что ж, школа — это испытание, надо полагать. Во всех смыслах. Но по сравнению с тем, что уже было…» — сказал себе Олег и вспомнил, как после травмы и операции учился ходить.
Пока Федотов решал свои проблемы, Соломатина изнывала в Аргентине. Перелет из Мадрида в Буэнос-Айрес был тяжелым. Почти не трясло, разве что когда пролетали над океаном. Пассажиры спали, только пара человек читала при свете маленьких лампочек. Бортпроводникам спать не полагалось. Девочки развлекались тихой болтовней или журналами. Соломатина не могла сосредоточиться ни на одном занятии. Она все возилась с посудой, пледами, салфетками, то есть пыталась занять себя работой, потому что почувствовала редкое для нее, но все же иногда случающееся недомогание — эффект «беспокойных ног». Инна знала, что оно возникает в результате усталости, и самый верный способ избавиться — это лечь поспать.
— Слушай, перестань греметь, — обратилась к ней старшая бортпроводница Мила. Мила Немоляева и Инна были теми двумя стюардессами, которые вошли в смешанный состав экипажа.
— Не могу, ноги болят, — пожаловалась Соломатина.
— Давай, быстро прикорни. Хоть пять минут. Укройся с головой.
— Застукают — уволят, — ответила Инна и кивнула в сторону стюардесс аргентинской авиакомпании, — да и перед ними неудобно.
— Слушай, ты сама не своя, перелет тяжелый, отдых маленький и обратная дорога. Иди отдыхай, только накройся пледом.
Инна не могла больше сопротивляться — ноги почти сводила судорога. Забившись в угол в самом последнем ряду, Инна завернулась в плед и моментально уснула. Самолет мерно гудел, его почти не трясло, поэтому сон Соломатиной был крепок и спокоен.
Тем временем в Москве Федотов готовился к своему первому уроку. Он действительно когда-то подавал надежды. Олег Федотов, мальчик из детского дома, в пятом классе был переведен в интернат математической школы при Академии наук. Просто так попасть туда было невозможно, даже по блату. Только способности и талант. Вот у Олега Федотова это было. И учился он там прекрасно. И только тяжелая травма все осложнила. Федотов вдруг испугался немощи, испугался остаться в такой сложной профессии, как ученый-математик. Он вдруг решил, что только простая профессия с уклоном в практику, а не теорию, обеспечит ему будущее — рассчитывать ему было не на кого. А может быть, дело было в ином — Олегу захотелось доказать себе, что ему доступна не только спокойная кабинетная работа. Так или иначе Федотов, прекрасный, талантливый математик, превратился в способного и энергичного инженера-строителя. Но математику забыть сложно, особенно если ты любишь в свободное время решать математические задачи. Поэтому Федотов за пару дней просмотрел школьные учебники и освежил в памяти теорию, которую когда-то учил в интернате. Федотов купил несколько общих тетрадей и набросал планы уроков. Для начала директор школы дал ему по несколько часов алгебры и геометрии в девятых, десятых и одиннадцатых классах. Накануне первого урока Олег погладил костюм и отправился домой к Соломатиной.
Улетая в Аргентину, она попросила поливать ее цветы:
— Знаешь, родителям ездить ко мне далеко, соседку я уже замучила этими просьбами. Если тебе не сложно, загляни?
Дав подробные инструкции, сколько воды в какой горшок лить, Соломатина вручила Олегу ключи. И вот теперь, понимая, что начинаются рабочие будни, он поехал к Инне.
В квартире был идеальный порядок. Олег почувствовал знакомый запах духов. «Неужели это все те же духи?!» — спросил себя Федотов. Как всякий мужчина, он в тонкости женских парфюмерных привычек не вникал. Ему казалось, что и та, прежняя, Инна-школьница и теперешняя Инна пахнут одинаково — чем-то терпко-медовым. Олег посмотрел книжные полки — там были книги по психологии. На письменном столе лежали стопки бумаг, папки и книги со множеством закладок. «Когда же она работает? С таким-то графиком! А я еще приставал к ней насчет диссертации». Олегу стало стыдно — Соломатина оставалась собой. Целеустремленной, работящей, аккуратной и педантичной. Олег засучил рукава и принялся поливать цветы. Как раз когда он сверялся с памяткой, оставленной для него на столе, зазвонил телефон. Федотов вздрогнул. Он отвык от домашних телефонов. В Озерске была сплошь мобильная связь, в его московской съемной квартире тоже отсутствовал городской телефон. Между тем звонили не переставая. Олег выждал еще мгновение, а потом все же снял трубку.
— Алло, — прокричали там, — почему не отвечаешь?! Я рядом. Зайти можно? Дело срочное. Очень срочное, — женский голос был звонким и бесцеремонным.
— Простите, вы куда звоните? — откашлялся Федотов.
— Ой, Соломатиной звоню! Съехала она, что ли?
— Нет, она сейчас не может подойти к телефону.
— Так скажите ей, что Аня Кулько звонит. — В голосе послышалось нетерпение.
— Обязательно передам. А сейчас, простите, я не могу больше разговаривать, занят очень. Цветы поливаю, — важно произнес Федотов. Ему не нравился тон звонившей.
— Так, а вы, собственно, кто?
— А я Федотов.
— Федотов? Тот самый? — совершенно бесцеремонно спросил голос.
— Что значит, тот самый?
— Ладно, бросьте, Мы с Инной подруги, я все знаю. Между прочим, я… — женский голос запнулся, — короче, в силу некоторых обстоятельств мы почти что родственницы.
Федотов опешил от напора.
— Простите, позвоните позже, — решительно произнес Олег и уже готовился повесить трубку, как Аня Кулько произнесла:
— Через пять минут откройте дверь. Не заставите же вы женщину стоять под дверью? Тем более что я принесла то, что Инна просила.
— А вы где находитесь? — совсем растерялся Олег.
