— А смысл? Ты всё равно замуж за меня выйдешь. — нагло заявил Петенька, а я закусив губу пошла на ватных ногах в спальню, собираться, с чётким ощущением только что состоявшейся мести со стороны Петра.
Я заставила его душу выворачивать, а он отказал мне в предложении руки и сердца.
Роясь в шкафу, я думала о бывшей жене Петра. Вот изменила, а на вид такая милая лапочка… А как ему, вообще, можно изменить? Я после него и ходить-то не в состоянии, сказать, что Петенька плохой любовник даже мысль не поворачивалась, а уж язык тем более, но… Папин коллега, а я отлично знала, что это значит. Женат на работе, следствие головного мозга и прочие сопутствующие диагнозы. Подрываться будет в любое время дня и ночи и мчать куда позовут, что с папой происходило и по сей день хотя он давно повязан кабинетной работой. Но я же справлюсь? Посмотрела на себя в зеркало, пока мысли гоняла в голове и одеться успела.
— Ну прям как на свадьбу. — заключила, глядя на белый сарафан.
Самое то для поездки в загс.
Смешно, но переодеваться времени не было.
— Лена! Мы ждём! — крикнул Петенька из прихожей, и я поторопилась, начесала на голове высокий хвост и вышла к ожидающим.
— Ой! — радостно подпрыгнула Маша, — Тётя Лена, вы прям как я! — она крутанулась вокруг оси.
На ней был тоже белый, но костюмчик юбка и майка, а вот на голове красовался высокий хвост как у меня.
— Ч-что?.. Тётя? Я что так плохо выгляжу? — чуть не расплакалась и спешно начала рыться в косметичке, глядя в зеркало оценивая фронт работ.
Синяков даже под глазами не было. Откуда тётя взялась? Нет! Этот у них семейное. Вводить меня в панику получается одинаково.
— Да перестань ты. — строго потребовал Пётр, отняв у меня сумку с косметикой. — Маша называй тётю Лену просто Леной. — обратился он уже к дочери и мне сразу полегчало.
— Да! И на ты, пожалуйста, а то я себя старушкой чувствую. — добавила, радостно кивая девочке, и попыталась у Петеньки сумку отнять.
— Отдай! Мне бальзам для губ нужен! — рявкнула на него, и он вернул сумку под заливистый Машин смех.
Боже! Какая прелесть! Я тоже хочу такую хохотушку!
Спустя десять минут Петиных вздохов от моих долгих сборов и Машиного смеха над отцом, мы вышли из моей квартиры.
— Ты куда? — притормозил меня Петенька уже на выходе из подъезда, я шла в сторону своей машины.
— К машине. — растеряно махнула рукой на своё парковочное место, где папа вчера поставил мою крошку.
— На моей поедем. — с лёгкой улыбкой ответил Петенька и заставил повернуть голову левей.
Посмотрела туда, где Маша, уже пыхтя открыла заднюю дверь чёрного и блестящего на солнце внедорожника.
Это что?
Это его машина?
И этот человек считал последние копейки, чтобы купить мне редьку?
Я посеменила за Петром, вспоминая вчерашний разговор с папой. Да-да он там что-то про наследство говорил, но я не придавала этому значения. Меня вчера волновали другие вопросы касаемо не денег, а ребёнка и жены. Бывшей, но всё же жены, которая живёт теперь над моей головой…
— Это твоя машина? — уточнила, на автомобиле его жены хоть и бывшей ехать не хотелось.
— Моя, я же сказал. Садись. — галантностью Петенька не отличился, указал на переднюю дверь сам пошёл на водительское место.
Маша уже устроилась на заднем, и я села вперёд. Сказать, что было непривычно, это ничего не сказать. Я же с Петенькой ни разу не выходила никуда кроме подъезда.
— Сначала в загс. — объявил Петенька, глянув на часы.
— А потом в парк на карусели? — радостно уточнила Маша и судя по тому, что вопросов касаемо загса у неё нет и за завтраком не было, она уже в курсе наших отношений.
Любопытно было узнать, как Пётр всё рассказывал и какова была реакция, но в принципе девочка мила со мной и не против, даже ревности детской не выказывает. И откуда я знаю про эту ревность?
— Совершенно точно Марья Петровна. — с ехидной улыбкой ответил Петенька и его дочь завопила на весь салон.
— Ну папа! — ей явно не понравился вариант имени, а я в уме записывала.
Марьей не называть!
— Я Мария! Просто Мария! На крайний случай Маша или Машуля! — после этой гневной детской тирады она надулась, скрестив руки на груди, хмурясь как папа, а я поправила свою запись в уме.
Марьей Петровной не называть!
— Давайте скорей в загс уже поезжайте Пётр Михайлович! Сахарной ваты охота… — протянула облизнувшись.
Разрядить обстановку так решила, заодно и выясню, как оно. Можно ли Маше сладости в виде сахарной ваты. И всё-таки чужой хоть и Петин ребёнок — это жутчайшее напряжение от ответственности. В голове пчёлками так и роились мысли, что я накосячу и меня её мать сожрёт просто.
Ну, я бы на её месте так и сделала.
— Тогда поторопимся. — Пётр резко выехал с парковки, не высказав никаких против за вату, да и Маша повеселела после её упоминания.
— Мчим! — с радостной улыбкой добавил Петенька, набирая скорость.
И мы помчали.
В загсе было весело.
Очень.
Злая тётка нехотя запустила нас в свой кабинет, особенно со скепсисом посмотрела на Машу. Словно это не человек разумный, а обезьянка с гранатой.
— Присаживайтесь. — предложила нам сесть, но стула у стола стояло всего лишь два. — Девочка у двери постой. — обратилась она к Маше, но я села на край и позвала девочку к себе.
Мы вполне спокойно уместились на одном стуле, что вызвало у тётки следующую волну недовольства. Не то чтобы я боялась, что она нас отбреет, укажет на какую-то ошибку и этот бюрократический танк раздавит нашу ячейку общества в зачатке, но всё же принять меры поспешила.
— Какой у вас маникюр! Можно? — протянула к её руке свою, и тётка опешив от неожиданности осторожно подала руку, позволила посмотреть на её острые ноготки. — Очень красивый.
— Да обычный. — с кокетством ответила работница загса, возвращаясь к бумагам.
— Телефончиком мастера не поделитесь? А то ну что это? — показала ей свой двухнедельный маникюр, скорчив невольную мину, — А у вас всё так аккуратненько. — миленько ей улыбнулась и дело пошло легче.
Весело, но пошло.
— Дам! А то куда вы с таким маникюром и на свадьбу? Ужас, конечно, вот люди пошли?! Работают как попало, тяп-ляп и готово! — пыхтела тётка, пока я мысленно просила прощения у своей подруги Юльки.
Та родилась с пилкой в одной руке и с топом в другой. Могла сделать идеальный маникюр даже будучи в невменяемом состоянии.
— И не говорите. — кивнула соглашаясь, а Петенька подсунул ей паспорта и какую-то бумажку.
