Другой отличительной чертой российского колониального опыта стало долго существовавшее пограничье, протяженное и непосредственно прилегавшее к российской территории, отделявшее христианский мир от исламского. От Нового Света до Южной Африки европейцы встречали разнообразных политеистов, которых поселенцы легко оттесняли в сторону. Лишь в некоторых областях Азии, в особенности в Северной Индии, британцы проникли в исламские земли. Но ни английские частные предприниматели, ни правительство Великобритании не намеревались заселять Индию английскими колонистами или активно обращать местных жителей в христианство
[630]. А вот Россия пыталась совместить и то и другое, присылая христианских переселенцев на преимущественно мусульманские территории и недвусмысленно поощряя обращение коренных жителей в христианство, что не могло не привести к усилению религиозной составляющей колониального конфликта.
Было еще одно место, где христианская Европа встретилась с исламским миром и непосредственно граничила с ним, – Юго-Восточная Европа. Но динамика событий на этой окраине, за которую на протяжении нескольких веков боролись Габсбургская и Османская империи, была совершенно иной, чем в открытом степном пограничье России. Здесь два имперских государства были разделены формально проведенной границей, и Габсбурги проводили свою Реконкисту, отвоевывая традиционно христианские земли у мусульманских захватчиков.
Хотя Российская империя строилась на южных окраинах с использованием полного арсенала колониальной политики по отношению к разнообразным подданным, российский имперский опыт обычно рассматривается отдельно от колониального опыта западноевропейских держав, потому что Россия расширялась в смежные с ней территории. Действительно, имперская концепция России была сформулирована через призму универсальной монархии, что сглаживало различия между метрополией и колониальной периферией, их административными и юридическими учреждениями и между народами, жившими внутри и снаружи имперских границ. Но хотя российское правительство отказывалось видеть в России колониальную империю, его взгляды, цели и стратегии в южном пограничье ничем фундаментально не отличались от свойственных западноевропейским колониальным державам в их заморских владениях.
Первоначальная колонизация Степи Россией лучше всего подпадает под термин «органический колониализм», то есть колониализм, по большей части определяемый оборонительными задачами – обезопасить и стабилизировать южное пограничье страны. Лишь в XIX веке, когда Степь была окончательно завоевана, а кочевники подчинены, российская экспансия на Кавказ и в Среднюю Азию стала выглядеть как классический пример западного колониализма, стремящегося к завоеванию и господству и движимого утилитарными задачами.
Но даже на этом этапе, в отличие от западноевропейских обществ, уже создавших политический лексикон и учреждения, позволяющие совладать с многосторонними экономическими, политическими и юридическими реалиями своих колониальных держав, российское правительство по-прежнему отрицало сложную реальность своей полиэтничной и поликонфессиональной империи и продолжало отстаивать свой образ единой и неделимой нации-империи. Столкнувшись со все более сложными вызовами, власти не нашли другого ответа, кроме как продолжать форсировать централизацию и ассимиляцию.
Колониальные проблемы Российской империи, не только не решенные, но даже до конца и не озвученные, были унаследованы новым режимом в 1917 году. В последующие 74 года советская власть имела дело с несколько другими, не менее противоречивыми целями и дилеммами. Можно спорить, насколько советскому правительству удалось их решить, но, по крайней мере, оно смогло осознать важность и сложность этнонационально-религиозного состава Советского Союза и сформулировать свои цели, создав еще один имперский проект, известный как «национальная политика».
Словарь
Одни и те же термины часто имели разное значение в разных тюрко-монгольских обществах или в разное время. Поэтому я решил предоставить читателю значения ряда терминов в контексте книги.
аманат – заложник, предоставляемый российским властям нехристианским народом
барымта – обычное право среди кочевников, позволяющее потерпевшей стороне насильственно захватить стада или иное имущество обидчика, чтобы вернуть долг или отомстить за оскорбление
бахадур (богатырь) – почетный титул прославленного воина среди тюркских народов
бий (бек, бег, бик) – главный правитель ногайцев; среди большинства тюрко-монгольских народов наивысший титул знати, не принадлежащей к Чингизидам
бобыль – безземельный государственный крестьянин; в частности, незарегистрированный мигрант (татарин, чуваш или мариец), работающий на башкирских землях в XVIII веке
воевода – титул российского военного губернатора
дети боярские – московские служилые люди среднего звена
диван – среди тюркских народов совет хана
дьяк – глава государственного учреждения в Московии
заисанг – мелкий дворянин у калмыков
зарго (джарго у казахов) – совет хана у калмыков
кабак – деревня на Северном Кавказе
казаки – изначально беглецы из тюрко-монгольских обществ, организованные в небольшие независимые отряды, жившие исключительно военной добычей и грабежом
калгай (калга) – престолонаследник в Крымском ханстве
кейкуват – третий в очереди престолонаследия у ногайцев
мирза – представитель тюркской знати
мулла – старейший член улемы
муфтий – официально назначенный высший авторитет улемы
мухтар – начальник, знатный казах, в ведении которого находилось около ста палаток
нуреддин – престолонаследник у ногайцев; третий в очереди престолонаследия в Крымском ханстве
оглан – член правящей династии у тюрко-монголов, князь-Чингизид
паша – титул османского военного губернатора
тайбуга – четвертый в очереди престолонаследия у ногайцев
тайджи – дворянин, член правящей династии у калмыков
тархан – привилегия освобождения от налогов, дарованная выдающемуся представителю тюрко-монгольского общества
тептерь – зарегистрированный мигрант (татарин, чуваш или мариец), работающий в башкирских землях
уздень – мелкий дворянин у кумыков и других тюркских народов Кавказа
