– Привет, меня зовут Моби, – сказал я, храбро представляясь этой высокой сияющей богине.
Она приветливо улыбнулась.
– Виктория.
– Принести тебе выпить? – спросил я. Так спрашивали мужчины в телешоу.
– Нет, спасибо, – ответила она, продолжая улыбаться, теперь уже кокетливо.
Я сходил к кегам, налил два стакана пива и поспешил обратно, пытаясь казаться взрослым и уверенным.
– Откуда ты? – спросил я у Виктории.
– Из Фэрфилда
[158], – ответила она.
«Живет недалеко», – отметил я.
– Учишься там в старшей школе?
– Закончила в июне.
Значит, она была старше меня. И выше меня. Она была одета и имела прическу по моде «новой волны» Поэтому я спросил, бывала ли она в «Pogo», единственном панк-клубе в Коннектикуте.
– Нет, – ответила она. Виктория оказалась немногословна, а у меня кончились вопросы.
– А где ты любишь бывать? – спросил я.
– В Нью-Хэйвене
[159].
Да уж! В Нью-Хэйвене было два больших клуба «новой волны», но покупать спиртное в них можно было только тем, кому исполнился 21 год. У подростков бармены проверяли документы. К тому же билеты на концерты в этих клубах были слишком дороги. Мы с друзьями никогда даже не пытались попасть туда. Однажды, когда в одном из них выступали Echo & the Bunnymen, мы подъехали ко входу на велосипедах и просто болтались поблизости в окружении парней в черных джинсах и с короткими стрижками.
Нашим панк-роковым раем стал клуб «Pogo». Он находился в близлежащем Бриджпорте, и там у нас никогда не спрашивали документы. Так получилось, что он стал перевалочным пунктом для панк-групп, переезжающих в своих гастрольных турах из Нью-Йорка в Бостон. Мы были на концертах Black Flag, Bad Brains, Mission of Burma и Misfits, прыгали со сцены в зал до десяти вечера, чтобы потом за полчаса добраться до Дариена и совсем не поздно предстать перед родителями.
– Пойду возьму еще пива, – сказал я. Мой язык уже заплетался. – Хочешь?
Никогда прежде я не был так уверен в себе. Хотя разговаривал с девушкой, которая определенно была не из моей лиги. Высокая, красивая, любящая «новую волну», она притягивала меня, как магнит.
К часу ночи веселье стало затихать. Я был очень пьян, поэтому задал Виктории немыслимый для меня вопрос.
– Тебе и твоим друзьям есть где переночевать? У меня мама уехала из города.
– Я спрошу.
Виктория отошла к своей компании. Я, пошатываясь, допивал последний стакан пива. Она вернулась и просто сказала:
– О’кей.
Мы загрузились в фургон ее друзей. Я хотел спросить, можно ли мне положить в кузов велосипед. Но слишком велико было желание выглядеть крутым и взрослым. Крутые взрослые парни не ездят по городу на ярко-зеленых «Schwinn».
Когда мы с Викторией и ее друзьями вошли в мой дом, мне вдруг стало страшно. Это все невозможно, думал я. Может быть, она призрак? Может быть, она явилась, чтобы забрать у меня душу? И убеждал себя, что я дурак и по пьяни думаю бог знает о чем.
Я никогда не видел обнаженных девушек, не считая нескольких бессознательных голых хиппи у нас дома.
Я провел своих новых приятелей в гостиную и налил всем водки с апельсиновым соком.
– Вы можете расположиться на диванах, – радушно сказал я. А потом посмотрел на Викторию: – Если хочешь, можешь спать в моей комнате.
Она кивнула и тихо сказала:
– Ладно.
Она была спокойна, а меня одолевал страх. Я никогда не приводил девушек домой, и теперь высокий, прекрасный и желанный призрак держал меня за руку, поднимаясь по устланной оранжевым ковром лестнице.
Оказавшись в своей комнате, я включил музыку и указал Виктории на свою постель. Как и несколько лет назад в нашем с мамой старом доме, я спал на том же покрытом простынями в цветочек тонком матрасе. Он лежал прямо на полу, рядом с пластмассовым вентилятором Sears. Виктория села на матрас и разулась. Зазвучала песня группы The Cure.
– О, Cure, – одобрительно произнесла она.
– Тебе нравится эта группа? – спросил я, пытаясь разговорить ее и найти к ней подход.
– Ничего так, – скупо ответила она. И тогда я решился.
– Давай ляжем? – предложил я, не зная, что еще спросить, что сказать, что сделать.
– Хорошо.
Мы забрались в постель прямо в одежде, несмотря на то, что стояла теплая ночь, в доме было жарко.
– Может, разденемся? – спросил я, думая больше об удушающей жаре, чем о сексе.
Виктория, ничего не говоря, выскользнула из платья и избавилась от нижнего белья. Я потянулся к ней, дотронулся до кожи. Моя рука скользнула вниз, я прикоснулся к ее бедру. В моей постели была девушка. В моей постели лежала обнаженная девушка. Только что я был пьян, но вдруг стал трезв как стеклышко.
Я сбросил одежду как можно быстрее и склонился над Викторией, чтобы поцеловать ее. Вокруг нас сгущался влажный воздух. Через открытое окно доносился грохот грузовиков, проезжавших по шоссе I-95. Зазвучала песня «Tears for Fears», Виктория обняла меня, и я вошел в нее. Она выдохнула тихо и нежно:
– О-ох…
Я никогда не видел обнаженных девушек, не считая нескольких бессознательных голых хиппи у нас дома. А теперь я был внутри обнаженной девушки. Я занимался сексом.
А потом все закончилось.
Я перекатился на спину, вспотевший от жары, а не от усилий. Мы лежали рядом на матрасе. Музыка смолкла. Она была записана на тридцатиминутную кассету, с 15 минутами звучания на каждой стороне. Все, что произошло в моей комнате, заняло всего четверть часа.
Я замечал все. Слышал тихое дыхание лежащей рядом Виктории. Ощущал прикосновение ее пальцев к моей руке. Мы не говорили – а потом я проснулся, яркое солнце заливало комнату. Виктория стояла, надевая платье, и смотрела на меня.
– Надо же, заснул, – пробормотал я.
Она бесстрастно сказала:
– Нам пора.
Я оделся под простыней, стесняясь. Мы спустились вниз. Ее друзья уже проснулись и сидели на коричневом поролоновом диване в комнате с телевизором.
– Привет, – сказал я, не зная, как следует себя вести. – Хорошо спали?
Вопрос был глупый: у нас не было кондиционера, и им пришлось лежать на продавленных диванах из Армии Спасения, от которых пахло котом Такером.
