Сделав несколько жадных глотков, я сжала пальцы на тонкой ножке бокала и сказала:
– Мне было сложно.
– Что именно тебе было сложно? Подождать, пока я все решу?
– Да! – практически выкрикнула я, но тотчас понизила голос, стесняясь эмоций. – Я же не мебель, Аламбер. Я – живое и мыслящее существо.
– С этим кто-то спорит? – Он демонстративно изогнул темную бровь и вдруг, поставив свой бокал на рабочий стол, сделал скользящий шаг ко мне. А потом еще один и еще… остановившись только тогда, когда нас разделяла буквально одна пядь.
Я решительно задрала голову, глядя прямо в необычные глаза дивного лорда, и сказала:
– Все дело в том, что я не хочу, чтобы ты раз за разом за меня платил, Аламбер. Одна ночь, которую я тебе пообещала, и то за игрой в карты или «душевными» разговорами, точно не стоит экземпляров из твоей коллекции. А то я не знаю, как фейри-коллекционеры относятся к своим экспонатам? А сестра королевы мерроу – уникальное и единственное в своем роде явление! Такого больше не было ни в твоем холме, ни еще где-либо! И ты отдал ее потому, что пообещал мне помощь. Кроме официальных, оговоренных долгов есть еще и моральные, и возвращать их гораздо сложнее. За них не назначена цена.
– Ну и к чему был этот душевный спич?
– Что бы попросила у тебя Титания, если бы ты пошел к ней? – практически шепотом спросила я. – Ты отдал за органы экземпляр из коллекции. Из-за скелета ты поссорился с горным народом. А что потребовала бы королева? Как я смогла бы отдать ТАКОЙ долг?
– Именно поэтому, чтобы сохранить мое, так сказать, «собрание предметов искусства», ты отправилась к Титании сама, рассчитав, что с обычной глейстиги и взять-то нечего? – ласковым-ласковым тоном уточнил Янтарный.
– Я должна была сделать это сама! – уже едва ли не рявкнула я, вставая на цыпочки, чтобы он не смотрел на меня НАСТОЛЬКО сверху вниз. – Этот дини-ши – мой долг жизни, и я должна отдать его сама! Я попросила твоей помощи, потому что не знала, с какой стороны подступиться! А ты насмешничал, издевался и вообще вел себя как… у-м-м!!!
Как кто, я сказать не успела. Потому что Аламбер внезапно сократил расстояние между нами, обхватил мой затылок ладонью и впился в губы поцелуем.
Откровенно злым, отчаянным… призванным то ли заткнуть, то ли дать ответ на так и не высказанный мною вопрос.
Зачем… зачем ему все это?
Я попыталась рывком отстраниться, но не получилось, как и не вышло отвернуться или как бы то ни было еще прервать это откровенное касание. Я колотила его кулаками по плечам, пыталась брыкаться, но в ответ фейри лишь теснее прижал меня к груди, обхватывая обеими руками.
А когда я, отчаявшись, укусила его, то цапнул в ответ и лишь рассмеялся, когда я ойкнула от неожиданности и легкой боли.
Мой первый поцелуй получился страстным и яростным, с привкусом бузинного вина и терпкостью крови высшего фейри. И моей собственной…
По ноющей ранке на губе прошелся шелковый, прохладный язык мужчины, словно заглаживая вину за недавно причиненную боль.
С каждым мгновением, с каждым прикосновением мне казалось, что кровь вспыхивает в венах живым пламенем. Плавит мое тело, затуманивает разум, и весь этот огромный мир сужается до слишком странных даже для фейри глаз Аламбера Янтарного.
Мы так и не закрыли глаза.
Я от шока, а в его взгляде плескалась откровенная жадность, замешанная на страсти. Он пил мои эмоции с таким же наслаждением, как и целовал.
Мгновение, второе, третье…
Высший чертил затейливые узоры на моей спине, скользил руками вверх, зарываясь в волосы и заставляя меня запрокидывать голову. И жадно целовал, и казалось – его совсем не смущает отсутствие ответа. Словно не мог оторваться от им же искусанных губ.
От мной же искусанных губ… потому что сложно оставаться недвижимой в объятиях мужчины, который будил во мне такие желания, что я боялась закрывать глаза. Потому что тогда сдамся.
Сжав пальцы в моих волосах, он рывком повернул мою голову и впился в место пониже уха чувствительным поцелуем, с силой всасывая в себя нежную кожу. До очередной сладкой боли и моего сдавленного выдоха. А потом несколько легких, нежных, как крылья бабочки, поцелуев по кромке моего острого уха, от которых колени едва не перестали держать меня. И тихий, злой шепот:
– Жестокая, такая по-человечески жестокая поздняя любовь моя…
И пока я ошеломленно хватала ртом воздух, он меня отпустил. Настолько резко, что я едва не упала, удержав равновесие только потому, что ухватилась за спинку кресла.
– Ладно, что у нас по итогу, – совершенно ровным, нормальным тоном вдруг начал Аламбер, возвращаясь к своему бокалу. Сделал два глотка, покачал вино и, усмехнувшись, проговорил: – Заканчивая тему беседы: не следует ничего решать за мужчину, который уже взял на себя обязательства. Мы очень неохотно это делаем, Ула, но если уж приняли ответственность, то пытаться ее отобрать – все равно, что открыто сказать: ты слаб и не справишься. Потому твоя сила и мудрость должны были проявиться в том, чтобы грамотно следовать за более осведомленным спутником, а не рваться на подвиги. Хотя юность, дурость и уязвленная гордость творят чудеса. К сожалению, паршивые.
Мне очень захотелось осесть на мягкое сидение. У меня в голове все еще вился туман от поведения Алама минуту назад, а теперь он ведет себя так, словно вообще ничего не было! Словно не он сейчас целовал и кусал меня в наказание. Нехило так кусал!
Я невольно коснулась ноющей шеи. И поймала темный, нехороший взгляд мужчины. И усмешку.
А потом последовало невинное предложение:
– А сейчас мы можем отправиться к Терновому Рыцарю. И наконец-то закончить твою миссию. – Янтарный подошел к огню и выплеснул остатки вина на сверкающие угли. Они зашипели, принимая дар, и взметнулись еще более ярким пламенем. – Что стоишь, Ула? Хватай чашу и череп. Будет неловко, если он отвалится по дороге. Все же мы дини-ши собираемся делать, а не дуллахана, верно?
Я на ватных ногах подошла к постаменту и сделала все, что мне сказали.
Не понимая, по-прежнему ничего не понимая.
Зачем он мне помогал, зачем целовал и, самое главное, почему так сказал в конце? «Поздняя любовь моя…»
Может, мне послышалось? И все привиделось, угу…
Потому что ведет он себя как ни в чем не бывало. Словно попытался, не выгорело, ну и пусть.
Как тогда, под кленами.
Голова болела, и по коже бегали мурашки. Все, чего мне хотелось, это скорее покончить с делом и наконец-то остаться в одиночестве.
И забыть, все забыть. Для моего же спокойствия.
Ведь не мог высший лорд сказать простой глейстиге, что у него к ней чувства, не так ли? Еще и после такого краткого знакомства!
Значит, я просто неправильно его поняла.
