Он повернул голову, сунул руки в карманы спортивных штанов. Влада сидела, подложив подушки под спину, и он успел заметить, как она спрятала под одеяло потрепанную книжицу, и не торопилась вытаскивать из-под него руки. Писала дневник, как многие девушки?
— Или хочешь проверить, не стащила ли я чего? — продолжала издевательски улыбаться гостья, подтянув колени к груди.
На ней была пижама, которую он купил в числе прочих вещей, и Максима это порадовало. Во-всяком случае, не возникнет грешных желаний, как несколько часов назад, когда она предстала перед ним в том платье. Крой-то был свободный, но под ним легко угадывались очертания фигуры, да и в ванной он успел тогда увидеть слишком многое.
— Ты ела чё-нить? — небрежно спросил он, пряча за этим тоном смятение.
Она медленно покачала головой, не сводя с него странного взгляда.
— Аппетита нет. И в холодильнике ни фига, кроме сыра и ветчины. Я к таким деликатесам непривычная. — она уселась удобнее, по-прежнему держа руки под одеялом. — так и будешь подпирать дверь? Входи. Сам говорил, что в своем доме ни у кого разрешения не спрашиваешь. Наверное, дубликаты ключей от всех дверей тоже есть? Бессмысленно запираться, да?
Глаза её блестели, и у Максима закралось подозрение, не пила ли она алкоголя. Пока он торчал в кабинете, девчонка вполне могла спереть из бара бутылку горячительного. Её поведение наводило как раз на эти размышления. Он подошел к кровати, резко наклонился и втянул воздух возле её рта. Владка дернулась от неожиданности, но не отпрянула.
Так и было, от неё разило перегаром, смешанным с мятой. Пыталась убить запах жвачкой, наивная.
— Пить в одиночестве — верный путь к алкоголизму. — назидательно произнес Соболь, выпрямившись, и глядя на Владу сверху.
Ему, впрочем, должно быть по барабану. Он ей кто, нянька? Девчонка совершеннолетняя, поздно воспитывать. Да и не ему, если уж совсем по чесноку.
— Я нечаянно. — заявила она нахально, — перепутала, думала, ты там сок хранишь. Бутылка-то без этикетки была, шоколадом пахла.
— Щас еще скажи, что коньяк никогда не видела.
— Не видела, и не пробовала. — предсказуемо кивнула Владка, — сам подумай, откуда у Люськи дорогущее пойло бы взялось. Она паленую водку покупала, иногда дружки её вино таскали. Портвейн за две сотни.
— Сюда давай. — приказал Максим, протянув к ней ладонь.
Она нахмурилась.
— Бутылку, говорю, давай!
— Ты что, всерьез считаешь, что я под одеялом прячу её… — девчонка коротко хохотнула, но, уловив на его лице злость, перестала кривляться. — там она, я всего-то глоток сделала. Гадость такая… Честное слово! Ты думаешь, я пропащая, раз выросла с Люськой, да?
Он молча пожал плечами, и тогда Влада вскочила с кровати, сердито насупилась, и её прорвало:
— Вот, значит, какого ты обо мне мнения?! Если меня отдали под опеку этой суки, то я, получается, ничем не лучше её?! Да я даже не курила ни разу! И пиво несколько раз пробовала, да и то, за тем, чтобы не выделяться из толпы! Со мной же дружить никто не хотел, нищебродкой обзывали, жертвой неудачного аборта дразнили! — у нее осип голос, и последнюю фразу она надрывно прошептала: — ты такой же, как все, судишь по тому, что видишь, тебе плевать на меня, как на личность! Тоже мне, защитник сироток! А ты всех несчастных да бездомных к себе приводишь, а? Отмыться, накормить, героем себя показать, а потом трахнуть и вышвырнуть за ненадобностью?!
Она метнулась мимо него, выбежала в коридор, и, спотыкаясь на длинных штанинах пижамы, устремилась вперед. Максим тихо выругался, решив, что сейчас не время выяснять отношения, как бы себе шею не переломала с дуру. Настиг он Владку посреди лестницы, обхватил сзади, и силой оттащил к перилам. Она яростно сопротивлялась, пыталась его лягать, но не смогла вырваться.
— Короче, слушай и запоминай. — чеканя каждое слово, рявкнул Соболь, не очень ласково смахнув с её раскрасневшегося лица спутанные волосы. — тебя тут никто, бля, не держит! Мне по хрен, чё ты обо мне придумывала, дурёха, можешь валить на все четыре. Ты, в натуре, думаешь, что у меня больше напрягов нет, кроме как тебя в постель уложить?! Мозги включи. Хотел бы трахнуть, лишилась бы целки в первый же день. Давай, заканчивай истерику. Хочешь уйти — проваливай. Но учти, уйдешь, больше ко мне — ни ногой. Усекла?
Её трясло в беззвучных рыданиях, но проявлять жалость Соболь не желал. По-хорошему бы, пощечину ей влепить для ускорения успокоения, или по попе отсыпать, но женщин он не бил, а вариант второй нравился ему еще меньше первого. Сомнительно больно прикасаться к этой её соблазнительной части тела. Опять же, демоны начнут одолевать, а если поддастся на их провокации, Владка ему доверять не научится никогда.
— Не надо материться. — вдруг тихо и внятно сказала она, подняв на Максима опухшие глаза, и икнула. — сам говорил, что женщин уважаешь.
Он хмыкнул, не зная, смеяться или осадить её. Злость испарилась, да и Влада уже перестала брыкаться, и Соболь разжал руки. Влада с независимым видом отступила назад.
— Кто готовит поздний ужин?
* * *
На следующее утро Влада встала раньше хозяина дома. За срыв, случившийся накануне, ей было очень стыдно, но с этим пришлось как-то жить. Сделанного не исправить, хотя она осознавала, что обвинения в адрес Максима были несправедливы с её стороны. Он вовсе не такой плохой, каким она его назвала. И, конечно, мнение о нём у неё сложилось совершенно иное.
Более того, симпатия никуда не исчезала, и в том, что девушка чувствовала к Соболю, было что-то пугающее, ибо непривычное, новое. Влечение, вот как это называлось.
Он появился в гостиной, когда Владка смотрела выпуск новостей по местному каналу. О происшествии с Люськой упомянули вскользь, и в общих чертах, мол, женщина, на которую пару дней назад напал неизвестный и пытался ограбить, благополучно идет на поправку. Офигеть, подумала Влада, — как всё обставила мачеха. Да что у неё было красть-то?!
О ней самой ни звука. Хорошо ли это, девушка не знала. Возможно, Людмила решила не писать заявление, и риска выходить на улицу больше нет? Ей нужно найти недорогую комнату, чтобы было, где жить первое время, и встретиться с Нелли. Если женщина всё еще хочет, чтобы Влада работала на неё, одной заботой становится меньше.
— Пахнет чем-то… Чё это, блины, что ли? — удивленно спросил Соболь.
Поспешно убавив на телевизоре громкость, Владка обернулась к мужчине. Он, судя по влажным волосам, только что был из ванной, и она смущенно зацепила взглядом его широкоплечую фигуру. Он на ходу застегивал пуговицы на синей рубашке, значит, собирался уезжать. Старательно отведя глаза, чтобы не пялиться на проглядывающую голую грудь Максима, она сцепила пальцы в замок.
— Ты не любишь блины?
— С чего такой вывод? Люблю, но мне их никто не стряпает на завтрак. В кафе совсем не такие, как домашние.
