– Тебе нужен серьезный враг, которого все будут бояться.
– В смысле?
– Чтобы проще было управлять людьми, их надо держать в постоянном страхе. Перед внешним врагом или внутренним. У Кролла были монархисты и темные. Маги так боялись терактов одних и разрушительного воздействия магии других, что были готовы терпеть бессменного канцлера, только бы он держал тех и других в узде. А что сделал ты? Обезглавил монархистов, объявил, что темная магия никак не влияет на мироздание и при этом не придумал новых врагов. Не относишься серьезно к республиканским радикалам, вступаешь в диалог с официальной оппозицией. Вот и получается, что тебя кусают все, кому не лень. Потому что никто ничего не боится. А если бы боялись, то и поперек говорили бы реже. Лишь бы не стало хуже.
– Сомнительная политика.
– Для Кролла она работала, – усмехнулся Фаррел. И когда король обернулся к нему через плечо, удивленно приподнимая бровь, поспешил его успокоить: – Это все, конечно, шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды.
– Очень надеюсь, что для тебя эта доля так же мала, как и для меня, – фыркнул Сорроу, снова отворачиваясь. – И ты не станешь рекомендовать это Тане в случае моей преждевременной кончины, когда она будет править самостоятельно, а ты станешь при ней патроном.
Фаррел, едва успевший поднять чашку, чтобы сделать первый осторожный глоток, поставил ее обратно на блюдце и пытливо посмотрел на затылок короля.
– Патроном? – переспросил он.
– Я решил назвать это так, – кивнул Сорроу. – Заступник, защитник, покровитель… Это, конечно, не полноценное правление, как у регента, но и королева – не ребенок. Ты станешь ее опорой и твой голос будет весить не меньше, чем ее. И ее нового супруга, если таковой будет. Думаю, это достаточно укрепит ее позиции.
– Если я правильно понимаю, ты наконец принял решение, которое от тебя требовал Касич?
– Не только принял, но уже и задокументировал. Объявлю о нем на завтрашнем заседании Совета. Решил предупредить тебя заранее, чтобы ты был готов. Подозреваю, что Касичу мое решение не понравится, а потом… Со мной что угодно может случиться.
– Думаешь, они действительно попытаются? – поинтересовался Фаррел тревожно, отставляя чашку обратно на столик.
– Почти уверен. Но это, конечно, не значит, что я собираюсь им позволить. С завтрашнего дня все меры безопасности будут усилены. СКБ скомпрометирована, придется полностью заменить ее стражами и боевиками Легиона.
– Неужели ты больше не доверяешь Чоу?
– Просто Мору я доверяю больше. Это раз. И я не знаю точно, кого из подчиненных Чоу завербовали, поэтому надо менять всех. Это два. Быстро найти другого агента среди новых людей будет непросто, это даст мне фору, а мне нужно немного времени. Мор близок к вычислению заговорщиков. Я говорю тебе это все еще и потому, что твоя жизнь тоже может оказаться под ударом, но это произойдет не раньше, чем они избавятся от меня, так что не волнуйся.
– О, я уже не в том возрасте, чтобы волноваться за свою жизнь, – отмахнулся Фаррел.
– И все же… Поберечься стоит.
– Хорошо, – согласился Фаррел спокойно, снова беря в руки чашку. – Но это все будет завтра, Норд. А сегодня пока еще можно наслаждаться жизнью. Например, вечерним чаем. Так ведь?
– Да, – подтвердил Сорроу с улыбкой, все же поворачиваясь к другу и садясь в свое кресло. – Сегодня можно ничего не бояться.
Он взял со столика чашку на блюдце, осторожно попробовал чай, но тот оказался уже не очень горячим, поэтому Сорроу сделал большой глоток и удовлетворенно хмыкнул.
– Каждый раз им удается удивить меня вкусом.
– Да, я тоже заметил, что сегодня появились новые нотки. Кажется, что-то фруктовое?
– Я бы сказал, ягодное, – снова улыбнулся Сорроу.
– Черная смородина?
– Кажется, да.
Они переглянулись и одновременно рассмеялись. И оба совершенно неискренне.
⁂
Таня весь день оставалась в семейной части дома с детьми, не желая появляться на людях. После вечера у Фарлагов она почувствовала в муже перемену: тот явно приободрился. Но когда он поделился с ней своим планом, Таня не оценила.
– Это слишком опасно. Для тебя – слишком опасно!
Но он не стал слушать. Только едва заметно улыбнулся, поцеловал ее в кончик носа и прошептал:
– Доверься мне.
Мужу Таня доверяла, но всем остальным – недостаточно, а потому план не стал нравиться ей больше. Но спорить она не стала, признавая, что у Яна есть право решать. И понимая, что ее протесты не приведут ни к чему, кроме ссоры. В определенных ситуациях он не менял своих решений. В такие моменты его можно было только поддержать или просто не мешать. Таня выбрала последнее.
Маленькую Кэти она уже уложила спать, а мальчишки, наконец уладившие разногласия, пока еще в кровати не торопились, развлекаясь в игровой комнате. Таня пыталась читать, но мысли не желали концентрироваться вокруг событий в книге, все время убегали к мужу. Поэтому, когда дверь их общей гостиной отворилась и в нее вошел Ян, она с готовностью захлопнула книгу и отложила на маленький столик.
– Как все прошло? – напряженно поинтересовалась она.
– Сегодня все прошло по плану, – улыбнулся муж в ответ, пересекая комнату и останавливаясь рядом со столиком для напитков. – Посмотрим, как все пойдет дальше.
Таня молча наблюдала, как он взял бокал и налил в него что-то темно-коричневое. Это было не самое типичное для него поведение: Ян никогда не расслаблялся напитками, устав от трудов праведных, поэтому оставалось только порадоваться, что никто, кроме нее, этого не видел. Иначе это могло вызвать вопросы.
Вместе с бокалом Ян сел в соседнее с ней кресло и только тогда пригубил напиток. Таня почувствовала, как напряжение переполнило ее, подкинуло, заставило встать и пройтись по комнате.
– Как дети? – спокойно поинтересовался Ян.
Таня не смотрела на него, но чувствовала, как он наблюдает за ней, слышала по голосу, как слегка улыбается, задавая этот вопрос. Муж хотел ее немного расслабить, но у него ничего не вышло: она только нервно дернула плечами.
– Нормально. Кэти уже спит, мальчишки еще играют. Знаешь, больше всего в этой ситуации я боюсь за них. Вдруг что-то пойдет не так? Вдруг ты чего-то не учел? А если удар будет нанесен не с той стороны, с какой ты ожидаешь? Ведь что угодно может случиться. С тобой, со мной, с ними… Это все очень плохая идея, Ян. По мне, так уж лучше было просто отречься от этого дурацкого престола – и пусть дальше сами разбираются…
Он ничего не ответил. И от этого гробового молчания у Тани холодок побежал по спине. Она вдруг поняла, что в комнате очень тихо. Слишком тихо, как будто она тут одна.
Заставить себя обернуться и посмотреть на мужа было непросто. Он все так же сидел в кресле, только глаза его теперь были закрыты, а голова откинулась на спинку. На ручке кресла стоял пустой бокал из-под напитка, и пальцы его все еще держали, но уже не сжимали.
