– Здорово! – восхитилась Глаша, мгновенно представив себе «застуканную» парочку бывших супругов. – Я люблю такие истории. Где все без слащавости, очень тонко, чуть романтично и такими штрихами: пока все непонятно, но героев тянет друг к другу неодолимо, но нет, нет, не получается, нельзя, и что-то препятствует их соединению. И немного страсти, немного прозрачной холодной Балтики, притушенной сумерками, и запах моря и шикарных роз «Остин» в старинной вазе синего стекла, срезанных с мокрого куста в саду, и такая поздняя зрелая романтика, и женщина смотрит на себя в зеркало, загадочно улыбаясь, а мужчина где-то далеко от нее стоит у окна и вспоминает, как это у них было…
– Обалдеть, – посмотрел на нее со смесью удивления и восхищения Разведов. – Простая ситуация, скупой факт: женщина застукала мужа с бывшей женой в постели, и ты вот так, – он щелкнул пальцами, – на раз, считай из ничего, мгновенно придумала сюжет, людей с их жизнями и характерами, нарисовала картину, наполнила ее деталями, красками и даже запахами и полутонами. Я офигеваю, Глаш. Ты очень крутая.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась она.
– Знаешь, я тоже хочу рассказать тебе одну невероятную и где-то романтичную историю.
– Рассказывай, – заинтересовалась Глафира.
– Вот приедем домой, там и расскажу. О ней нельзя говорить второпях или между делом. Она мне очень дорога и требует отдельного разговора.
– Ты знаешь, – неожиданно рассмеялась Глафира, – что-то мне подсказывает, что нам с тобой не удастся ни о чем толком поговорить дома.
Кто бы сомневался!
Стоило машине въехать на площадку перед гаражом, как к Глаше с Трофимом устремились несколько человек, возглавляемые решительно настроенной соседкой, известной поселковой скандалисткой. Это была молодая, энергичная мамаша – типичная представительница движения «я мать!» и со стандартным «тюнингом» – грудь, попа, губы, ресницы, ногти, щеки, локоны, каблуки в одном флаконе.
Выяснилось, что Савва с Макаром подрались с соседскими мальчишками, в числе которых был и сын этой воинственно настроенной мамаши. Избытком воспитания та была явно не обременена и отчитывала Глашу с Трофимом громко, с завидным энтузиазмом, обещая всяческие общественные и материальные кары, угрожая общением с представителями органов опеки, которые заберут детей из семьи, раз родители не умеют их воспитывать и «держать в узде».
И было со всей очевидностью понятно, что дамочка получает просто-таки душевное удовольствие, выливая на них громким истеричным голосом свои умственные испражнения, пересыпая льющийся поток легким матерком в манере, характерной для продавщиц вьетнамских бутиков парижской моды, которые удачно вышли замуж за богатого дядечку.
– Не надо драматизировать, – попыталась остановить ее Глафира.
Чем, как и следовало ожидать, только поддала огоньку искрометной речи. У мамаши прямо-таки открылось второе дыхание. Дергая за руку сынка лет восьми, мрачноватого мальчика малоприятной, почти болезненной упитанности, она тыкала пальцем сыну в лицо, предъявляя его малоубедительную розовую царапинку на подбородке в качестве доказательства.
Разведову надоело. Он шагнул к буйствующей девице, ухватил ее за локоть и негромко, спокойно и властно приказал:
– Ти-хо.
И наступила блаженная, почти звенящая тишина. Только птички громко чирикали, перекликаясь. Не отпуская локтя дамочки, с легким испугом смотревшей на непонятного мужика, Разведов повернулся к Савве с Макаром и распорядился: – А теперь вы объясните мне свою версию того, что произошло.
Пацаны принялись эмоционально, взахлеб, размахивая руками и перебивая друг друга, рассказывать о происшествии. Они гоняли на самокатах на дороге перед домом, ждали Глафиру с Трофимом, за ними из окна поглядывала Кира Пална. Мальчики у них разумные, знают, что на дороге надо быть особенно внимательными, но поскольку их дом стоит в самом конце поселка, практически в тупике на отшибе, то детей спокойно отпускали рассекать на самокатах.
Вдруг ребята услышали доносившиеся со стороны рощи громкие крики мальчишек и, не удержавшись, помчались туда. Видят: трое пацанов примерно их возраста стоят на краю небольшого оврага и увлеченно-азартно кидают во что-то камнями. Причем швыряют такие приличные каменюки.
Макар с Саввой подъехали поближе, интересно же, что происходит, и увидели, что пацаны, оказывается, выбрали своей мишенью щенка. Тот пищит, пытается уворачиваться, уползти, плачет, весь в крови, а спастись не может.
И Савка с Макаром, не задумываясь, бросились на мальчишек, спасая щенка. Ну и началась свара – получилось двое на двое, потому что толстый сразу же отбежал в сторону.
– Ну и кто победил? – строгим тоном спросил Разведов, обведя мальчишек суровым взглядом.
– По очкам так наши, – хохотнул Роман Матвеевич. – Хулиганы позорно покинули поле боя, но получили сполна. Носы разбиты, бровь у Савки рассечена, царапины, синяки. И вот дамочка объявилась.
– Щенок где? – строгим командирским тоном спросил Разведов.
– Кира Пална пытается помочь, но животное очень сильно пострадало, нужен ветеринар.
– Значит, так, дамочка, – встряхнув женщину за локоть, вынес приговор Разведов. – Если животное умрет, против вас возбудят уголовное дело. – Та дернулась, предприняла попытку вырваться и что-то возразить, но Трофим жестко сказал: – Это я вам обещаю. А еще органы упомянутой вами опеки придут разобраться в том, как вы, – Разведов голосом подчеркнуто выделил это самое «вы», – воспитываете своего сына и что они думают по этому поводу. И заметьте, это я еще не упомянул о том, что у моих детей могут быть серьезные травмы и увечья, тогда вам и родителям двух других соучастников преступления вообще лучше эмигрировать из поселка. – И отпустив ее локоть, слегка подтолкнул дамочку в сторону ворот. – Все, свободны.
И… Да ладно! Так что – бывает?
Вот не поверит никто, если рассказать, но грудасто-губастая «я мать!», не сказав в ответ ни слова, торопливо покинула поле боя, таща за руку пухлого отпрыска, цокая каблуками и вихляя накачанными ягодицами в цветастых лосинах. Она даже не пообещала напоследок никакой сатисфакции.
Чудеса-а-а. Таких заткнуть – это большая наука требуется. Никакие угрозы и обещания ответных действий этих мамаш не пронимают – их суть нахрап, наезд и «я права». Только сила и власть.
– Папа! – подскочил Макар и, ухватив за руку отца, заглянул снизу вверх просящими глазами: – Давай мы щенка нам оставим. Он хороший, ему очень-очень больно.
– Давайте сначала поможем животному, а потом решим, что с ним делать, – сказал Разведов.
Глафира смотрела на него, мысленно аплодируя, поражаясь и восхищаясь: этот мужчина всегда спокоен, уравновешен, несуетлив, очень ироничен, и улыбка редко сходит с его лица, освещая все вокруг. Да и это действительно так, он такой, но…
Но она никому бы не советовала, как говорится, путать теплое с мягким. Воля и самообладание у этого человека железные. Чувствуются мощная внутренняя сила, способность руководить людьми, привлекать их внимание, подчинять своей воле при необходимости, принимать решения и… и жестко спрашивать исполнения. «Класс!» – не могла не восхититься Глафира.
